От редакции “РН”: 12 сентября 1724 года основатель северной столицы император Петр I собственноручно перенес в учрежденный им мужской монастырь мощи святого благоверного князя Александра Невского, покоившиеся до этого во Владимире. Так город на Неве обрел своего небесного покровителя и защитника, а день 12 сентября стал для Петербурга особым праздником. С момента основания архитектурный комплекс Александро-Невской обители играл градообразующую роль в облике Петербурга. Многие годы вплоть до трагических революционных перемен лавра была духовным оплотом новой столицы России, источником христианского просвещения, хранилищем чтимых святынь и национальных реликвий, местом упокоения выдающихся людей отечественной культуры. С 1996 года началось постепенное возрождение монастыря.
К юбилейным торжествам 2013 года по случаю 300-летия Свято-Троицкой Александро-Невской лаврыосуществлены масштабные реставрационные работы, в монастыре ведется активная духовно-просветительская и культурная деятельность.
И на этой неделе прошли главные торжества, когда 12 сентября, в день перенесения мощей святого благоверного великого князя Александра Невского, их возглавил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, совершивший Божественную Литургию в Свято-Троицком соборе Лавры.
В слове во время Праздника Патриарх Кирилл, приводя пример Александра Невского и Петра Первого, в частности, сказал: “…Священное Писание категорически требует другого: ”носите бремена друг друга“. Эти слова имеют разящую силу правды в истории нашего Отечества. Когда еще молодой князь Александр вступил в схватку с превосходящим его дружину противником, он научил своих воинов, прикрывая своей грудью своего товарища, биться не за себя, а за рядом стоящего воина. Каждый из них понимал, что гибель его товарища — это и его гибель.
Так и мы с вами должны понимать, что принцип, который провозглашает современное светское общество: ”Бери от жизни все — один раз живешь!“, раздробляет общество на мелкие части. И нет тогда сплоченности и единства в труде, борьбе и, если нужно, в защите Отечества. Поэтому призываю всех нас оставаться самими собой, сохраняя национальное самосознание, силу духа и свою подлинную идентичность. И без веры этого сделать невозможно, поскольку, как мы знаем, обратное всегда сопровождалось поражением и разрухой.
Модернизируя государство, мы, прочно стоя на духовных основах, должны идти по пути и императора Петра и Александра Невского. Сегодня мы молимся святому князю и испрашиваем у него благословения всей нашей Руси и верим, что по нашим молитвам, он пред престолом Божиим испросит благодать для всех нас”
Представленный ниже материал — глава из книги “Святая Русь: время собирать камни” (Москва, 2005) ученого и общественного деятеля Бориса Николаевича Кузыка — доктора экономических наук, профессора, заслуженного деятеля науки Российской Федерации, члена-корреспондента РАН, директора Института экономических стратегий, генерал-майора запаса.
Автор утверждает, что и “сегодня Россия снова стоит перед выбором. Как и в XIII в., речь идет о самом существовании России, сохранении самобытности ее культуры, языка, науки, системы образования, армии и флота, границ, экологии, сложившихся биосистем… Как и в XIII в., велика угроза исказить саму душу воинствующей системой Запада, стремящейся подмять под себя и по своему образцу перекроить всех и вся. Как бы нам не разменяться на мелочи, не упустить из рук нити исторических событий, не проиграть самое главное! Опора наша — в нашей истории” — которую мы чествуем во время великих торжеств 300-летия величественой Александро-Невской Лавры.

Санкт-Петербург, Александро-Невская лавра. Благовещенская церковь и Троицкий собор
***
“Мы думаем о себе, что мы смиренны, пока нас не трогают, — это не смирение; вот смирение истинное:
когда уничижают, оскорбляют, тут себе и говори: стою этого за грехи мои…”
(Изречение святых отцов Церкви Христовой)

Лев Гумилев писал: “Историческое время, в котором мы живем, действуем… отличается от линейного, астрономического времени тем, что мы обнаруживаем его существование благодаря наличию событий, связанных в причинно следственные цепочки. Эти цепочки всем известны, их называют традициями. Они возникают…, расширяют свои ареалы и обрываются, оставляя потомкам памятники, благодаря чему потомки узнают о неординарных людях, живших до них”.
Посещение Александро Невской лавры в Петербурге наглядно подтверждает мысль историка. Оставленный потомкам памятник — это окно в историю. Стоит распахнуть его, выглянуть — и увидишь, почувствуешь, поймешь…
Новой столице новой империи Петра Великого остро необходимы были новые духовные символы, но опереться он мог только на старые традиции, на историю Руси. И Петр нашел в ней такой символ.
30 августа 1724 г. (12 сентября по новому стилю — прим. ред. РН) состоялось перенесение мощей благоверного князя Александра Невского из Владимира в Санкт Петербург, в Лавру, построенную на берегу Невы на том самом месте, где когда то приняли исторический бой новгородцы, встретившись со шведской армией.
Александр Невский! К нему не раз обращались, его призывали на помощь в трудные моменты истории — во время Куликовской битвы, при взятии Казани. К его памяти обратились и в XX в., во время Великой Отечественной войны, учредив орден имени святого князя, сняв культовый фильм о Ледовом побоище.
Александр — историческая личность, внук великого князя Ярослава Мудрого.


В XIII в. Русь попала в тиски, теснимая с одной стороны монгольской Азией, а с другой — латинской Европой. В 1206 г. началось монгольское движение на Китай, Туркестан, Малую Азию. И меньше чем через двадцать лет передовые отряды конницы Чингисхана уже нанесли русским князьям страшное поражение на Калке.
Почти одновременно, в 1204 г., западноевропейские крестоносцы взяли приступом Царьград и разграбили его; на месте православного Византийского царства была основана Латинская империя.
Трудный выбор Александра Невского между Востоком и Западом происходил, когда наступление на Русь шло по всем фронтам. Венгрия и Польша бросились на Галицию и Волынь; немецкие крестоносцы утвердились в начале XIII в. в Риге (Ливонский орден) и Пруссии (Тевтонский орден) и оттуда повели наступление на Псков и Новгород; шведы двинулись на Русь через Финляндию. Огнем и мечом европейские завоеватели обращали в католическую веру как язычников — литовцев, эстов и финнов, так и православных — русских.
Время наивысшего напряжения для Руси — конец 30 х годов XIII в. Зима 1237-1238 гг. — первый татарский погром в городах и селах Северо-Восточной Руси; в 1240 г. ордынцы берут Киев; в том же году побуждаемый папой на крестовый поход против “неверных” шведский правитель и полководец Биргер высаживается на берегах Невы.
Русь могла героически сражаясь погибнуть, буквально сгорев между двух огней,
но устоять и спастись в борьбе одновременно на два фронта она была не в силах. Это очевидно для профессионального военного, способного оценить людские и материальные ресурсы. Так что русским правителям предстояло сделать выбор между Востоком и Западом — это очень интересный момент истории, актуальный и сегодня.
Два сильнейших русских князя того времени пошли разными путями. Даниил Галицкий сделал ставку на Запад и с его помощью пытался бороться против Востока. Александр Невский предпочел Восток и под его защитой решил отбиваться от Запада.
Даниил Галицкий был одним из четырех русских князей, спасшихся после жестокого разгрома на реке Калке. Он помнил первое знакомство с монголо татарами, окончившееся катастрофой. Во внешней и внутренней политике ему приходилось лавировать между римским папой, правителями Угрии, Чехии, Польши, Литвы, между татарскими ханами, собственными боярами и родственниками князьями. Первый страшный удар татары нанесли Юго Западной Руси в конце 1240 г., взяв Киев; вся Волынь и Галиция были затем опустошены; разрушение было столь сильным, что, например, к Берестью нельзя было подойти от смрада гниющих трупов.
Даниил не пытался оказать сопротивления. Еще до взятия Киева он уехал искать помощи против монголо татар у короля угорского. Но его усилия оказались тщетны. Как известно, монгольская волна накрыла всю Восточную и Среднюю Европу — Венгрию, Силезию, Моравию, Хорватию, Балканы. И ушли монголы из Европы не потому, что встретили там серьезное военное сопротивление — наоборот, они побеждали повсюду (при Легнице в Силезии; на р. Солоней в нынешней Венгрии). Они повернули назад из за возникших в глубинах монгольской державы споров между правящими кланами.
Даниил вернулся на Русь, где ему пришлось вести длительную борьбу с боярами, черниговским князем Ростиславом, уграми и поляками. В 1250 г. монголы вновь заинтересовались Юго Западной Русью. Послы Батыя приказали Даниилу: “Дай Галич”. Не имея сил для вооруженного сопротивления, Даниил решил подчиниться и поехал сам к Батыю. Пробыв в Орде почти месяц, он уговорил хана оставить за ним все его земли. Князь, угодный Батыю, сразу же стал нужен и Западу: угорский король Бела IV прислал к Даниилу послов с предложением мира и родственного союза. Сын Даниила Лев женился на дочери угорского короля. На стороне Белы Даниил вмешался в распри Средней Европы — в спор из за австрийского герцогства, в дела чешские и моравские.


Санкт-Петербург, Александро-Невская лавра. Речка Монастырка / Фото: Андрей Бутко
Подчиняясь монголам, Даниил приобщался к мировой силе монгольской экспансии — попадал как бы в русло исторического потока. В Восточной и Средней Европе перед ним открывались почти необозримые дипломатические перспективы. Но он сам закрыл их своим неумением понять значение исторического момента. Его союз с монголами не был продуманным и последовательным; это был лишь случайный, хотя и ловкий, политический ход. Симпатии и привычки отталкивали Даниила от монгольской Азии. Блестящий и честолюбивый князь предпочитал общество королей и рыцарей, вызывая у них восхищение и удивление своей храбростью. Зависимость от диких, с его точки зрения, кочевников и варваров казалась ему унизительной. Милостивое отношение Батыя было Даниилу оскорбительно и тяжело. Эти чувства ярко отразил летописец.
Даниил стал искать возможности освободиться от монгольской зависимости. Византийское царство было низвергнуто, а чтобы рассчитывать на помощь Запада, нужно было обратиться к формальному главе Запада — папе римскому. Даниил так и поступил: он начал переговоры с папой Иннокентием IV о соединении церквей. Папа в ответ обещал дать русскому духовенству различные льготы, запретил крестоносцам приобретать имения в русских областях без позволения великого князя; самому великому князю папа обещал королевский титул. Наконец, Иннокентий IV дважды (в 1253 и 1254 гг.) призывал всех государей Средней и Восточной Европы начать крестовый поход против татар. Рассчитывая на помощь Запада, Даниил начал активную подготовку к войне с монголами: собирал войска и деньги, укреплял города, усиливал собственную власть. В 1255 г. в г. Дрогичине Даниил короновался присланной ему от папы королевской короной.
Даниилу нужна была прежде всего военная помощь. Но она не приходила: на призывы папы никто не откликнулся. Тогда Даниил прервал от ношения и с Иннокентием IV. Между тем монголо татары готовили новое наступление. Даниил увидел, что не в силах справиться с ними, и ему пришлось уступить. По требованию ордынцев Даниил приостановил военные приготовления и срыл укрепления волынских городов (1261 г.).
В 1264 г. Даниил Галицкий умер. Вся “большая политика” его была безуспешна; он достиг результата только в “политике малой” — борьбе с литовцами, которых против него не поддерживали ни монголы, ни крестоносцы.
Даниил разменялся на повседневные политические мелочи и упустил из рук главные нити исторических событий. Он выиграл несколько отдельных сражений, но проиграл самое главное — православную Россию. Результатом его действий стало порабощение Юго Западной Руси латинянами.
Не прошло и ста лет после смерти Даниила, как вся Галицко Волынская земля была разорвана на куски соседями: уграми, поляками, литовцами…
Полную противоположность политике Даниила Романовича представляет собой деятельность Александра Ярославича. Имея гораздо меньше шансов на успех, Александр добился больших и более прочных результатов. Шумная эпопея Даниила Галицкого прошла впустую. Глубокая и настойчивая политическая работа Александра Невского привела к великим последствиям. В распоряжении Даниила были исключительно благоприятные историко географические ресурсы, в первую очередь — отличный плацдарм в центре Средней Европы. Используй Даниил поддержку монголов с тыла, он мог бы завоевать все эти земли и прочно утвердить там русскую власть и православие. Возможности же Александра с точки зрения географического расположения его владений были крайне скудными — захолустный Северо Запад европейской России был неинтересен потенциальным западным союзникам.
Но если Александр мало мог приобрести, то очень много — потерять, причем не только “окна в Европу” — Новгород и Псков. Речь шла о самом существовании Руси, сохранении ее самобытности. Предстояло поддержать живую энергию русской культуры — православие — и обеспечить сохранность основного уже в то время источника этой энергии — родины русской народности.
Если бы латинский Запад разгромил Новгород, Псков, Тверь, то Северо-Восточная Русь стала бы слишком слаба для самостоятельной жизни и могла бы вовсе раствориться в стихии Орды. Историческая задача, стоявшая перед Александром, была двояка: защитить границы Руси от нападений с Запада и укрепить национальное самосознание внутри страны. Для решения той и другой задачи нужно было отчетливо сознавать и глубоко чувствовать исторический смысл своеобразия русской культуры — Православия.
На спасении православной веры и зижделась политическая система Александра. Православие не на словах, а на деле воспринималось им как “столп и утверждение истины”. Раз основа была неколебимая, то Александр уже не боялся искать любых исторических союзников, чтобы ее утвердить.
Гениальным историческим чутьем Александр понял, что в его эпоху опасность Православию и своеобразию русской культуры грозит с Запада, а не с Востока. Монголы несли рабство телу, но не душе. Пришествие “латинян” грозило исказить душу. Католичество было воинствующей религиозной системой, стремившейся подчинить и по своему образцу переделать православную веру русского народа. У монголо татар не было единой религиозной системы — Орда была лишь организованной военной и политической силой. Она насаждала законы гражданско политические, а не религиозно церковные.


Первоначальная монгольская волна отнюдь не была мусульманской. Основным принципом монгольской державы стала широкая веротерпимость, даже покровительство всем религиям. Лишь через сорок лет после битвы на Калке хан Золотой Орды принял ислам.
Православная церковь на Руси сохранила полную свободу действий. С этой стороны Александру Невскому не нужно было опасаться монголов. Он видел в них силу, которая могла помочь ему защитить русскую культурную самобытность от агрессии со стороны Запада. Вся политика Александра по подчинению монголам была не случайным политическим ходом, а осуществлением глубоко продуманной политической системы.
Александр Ярославич начал княжить незадолго до монгольского нашествия. В 1236 г. князь Ярослав, отправившись походом из Новгорода на Киев, посадил сына князем в Новгороде. Там он был и во время первого монгольского нашествия на Русь зимой 1237-1238 гг. Татары до Новгорода не дошли, однако Новгород, наравне со всеми русскими землями, вошел в подчинение ордынской власти.
В 1239 г. отец Александра Ярослав должен был ехать в Орду за ярлыком на княжение. Батый принял его с “великою честью”. Сына Константина Ярослав отправил в Азию в ставку великого хана. Под прикрытием мира на Востоке другой сын Ярослава, Александр, именно в эти годы блистательно отбивал все нападения с Запада.
В июле 1240 г. войска шведского ярла Биргера высадились на берегах Невы.
Узнав об этом, Александр “разгорелся сердцем” и двинулся в поход “в мале дружине, не сождався со многою силою своею, но уповая на святую Троицу”. Победа Александра была решительной и полной. Как свидетельствуют хроники, Невская победа произошла в обстановке величайшего религиозного напряжения.
В то время как Новгород подвергся нападению шведов, Псков взяли приступом немцы (ливонские рыцари). Затем они вошли в новгородские земли и попытались закрепиться, построив крепость в Копорье. В 1241 г. Александр взял Копорье со всем немецким гарнизоном. В начале следующего года он занял Псков и пошел на чудскую землю во владения Ливонского ордена. 5 апреля на льду Чудского озера произошло знаменитое Ледовое побоище.
После ряда славных побед над Западом Александру пришлось воочию ощутить силу Востока: он должен был ехать во Владимир прощаться с отцом Ярославом, который отправлялся в Орду к Батыю. Подчинение Востоку давало возможность одерживать победы на Западе (несколько удачных сражений с литовскими рыцарями в 1245 г. в районе Торопца и Витебска). В том же году из ставки великого хана вернулся брат Константин Ярославич. Вместо него заложником в Орду поехал сам Ярослав. В августе 1246 г. он принял участие в курултае, на котором великим ханом был провозглашен Гуюк. Вскоре Ярослав заболел и умер там же, в ханской ставке. Историки утверждают, что он был отравлен. После смерти отца Александру пришлось уже самостоятельно выбирать между Востоком и Западом. Каждый звал его на свою сторону.
В папской булле 1248 г. папа обещал Александру в благодарность за признание Римского престола помощь ливонских рыцарей против монголо татар. С другой стороны, Батый через своих послов обратился к Александру так: “Внимай убо себе; аще мыслиши соблюсти землю твою невредиму, то потщися немедленно прийти до мене…”
Александр поехал с братом Андреем к Батыю, затем братья отправились к великому хану Гуюку (поездка в Азию заняла у них два года).
Андрей княжил во Владимире, Александр — в Новгороде и Киеве, в Твери правил третий брат — Ярослав. Александр, как старший, требовал от братьев подчинения. Целью его политики было объединение всей Руси под единой властью, и для достижения своей цели Александр использовал разные средства. Когда братья отказывались ему подчиняться, он смирял их с помощью ордынцев. Александр также жестоко наказывал новгородцев, не желавших платить Орде дань.
В 1262 г. Александр последний раз воевал против Запада: он послал в поход на г. Юрьев Ливонский своего сына Дмитрия и брата Ярослава. Русские победили немцев и сожгли посад. Самому Александру пришлось в это время ехать в Орду умилостивлять хана, разгневанного мятежом: во многих городах Северной Руси народ избивал татарских откупщиков дани, не понимая, что за каждым баскаком стояла грозная сила всей монгольской империи. Александру удалось уладить дело миром, но спасение Русской земли от нового разорения стало последним его политическим актом. В Орде Александр пробыл почти год. Ему также удалось договориться об отмене набора на Руси войск, которые должны были участвовать в войне на Кавказе на стороне Орды. На обратном пути, в Нижнем Новгороде, князь заболел и умер 14 ноября 1263 г. в Городце на Волге.


Деятельность Александра определялась не только политическими планами и расчетами. Политика его тесно связана была с нравственно религиозными понятиями. Александр Ярославич не только политик и воин, он прежде всего глубоко верующий человек и знающий богослов. Когда римский папа прислал к Александру двоих кардиналов, чтобы они убедили его в правоте латинской веры, Александр составил обстоятельное возражение. Характерно, что в критическую минуту Александр вспомнил слова Господа: “Взявшие меч мечом погибнут” (Мф. 26, 52).
Религиозно нравственная философия Александра Невского была вместе с тем и политической. В Житии князя приведены два главных основания для его “хождения во Орду”. Готовность положить живот свой за люди своя и “за благочестие” — такие стремления вполне отвечают стойкости Александра в православной вере и желанию во что бы то ни стало обеспечить существование Православной Церкви.
Вот о чем совершенно не радел Александр Ярославич, так это о блеске земной славы “временного царствия”. Зато такой славы хотели и Батый, и Даниил Галицкий. Александр пожертвовал внешним благополучием ради глубины понимаемых им истинных основ власти: “за благочестие и за вся своя люди”. “Злее зла честь татарская” была для самолюбия Даниила: Александр принял ее со смирением. Невыносимо было для Даниила стать холопом татарского хана: Александр перенес и эту тяготу со смирением. Он устоял перед искушением, которому поддался Даниил, — путем компромисса с Западом искать себе союзников против Востока. Подчинение Александра Орде не может быть оценено иначе, как подвиг смирения.
Подвиг не всегда есть мученичество внешнее, а иногда, наоборот, внутреннее: брань не только видимая, но и невидимая — борьба с соблазнами душевными, подвиг самодисциплины и смирения. И этот подвиг может быть присущ не только обывателю, но и главе государства.
Два подвига Александра Невского — подвиг брани на Западе и подвиг смирения на Востоке — имели одну цель: сохранение Православия как нравственно политической силы русского народа. Цель эта была достигнута: Русское православное царство возросло на почве, подготовленной Александром. Племя Александра построило Московскую державу. Когда исполнились времена и сроки, когда Русь набрала сил, а Орда, наоборот, — измельчала и обессилела, тогда стала уже ненужной политика подчинения Орде: православное царство могло быть воздвигнуто прямо и открыто, православный стяг поднят без опасений. Тогда политика Александра Невского должна была превратиться в политику Дмитрия Донского.
Исторически, конечно, так и было: рать Дмитрия возросла на смирении Александра. Московское царство в значительной степени есть плод мудрой политики Александра. Степенная книга, подводя под это царство духовно исторические основы, обнаружила глубокое понимание истории.
Александр Невский и Даниил Галицкий олицетворяют собой два исконных культурных типа истории русской, и даже мировой: тип “западника” и тип “восточника”.
Разногласия между западниками и славянофилами в середине XIX в. проявлялись преимущественно в рамках литературы. Осознание культурных противоречий Запада и Востока, а также деяния, чувства и подвиги прошлого должны быть нами по новому поняты и оценены. Яркими маяками двух мирочувствований светят нам образы русских князей — Даниила Галицкого и Александра Невского. Результатом блестящих, но непродуманных подвигов одного было латинское рабство Юго Западной Руси. Результатом подвигов другого явилось великое Государство Российское.


Александр Невский особо почитается как устроитель российской державы, как человек, принесший жертвы ради главного — будущего России.

Веками русские люди, встав перед нравственным выбором, обращались к его примеру. В близком нам XX в. русским офицерам пришлось решать: покориться злой силе, но остаться с народом и защитить свою страну, или покинуть Россию, помогая создавать армии чужих государств.
В ситуации выбора оказались иерархи Русской Церкви: покориться злой силе, но остаться с народом, дать ему духовную поддержку в трудный час и принять мученический венец, или покинуть Россию и воспитывать, укреплять генофонд другой нации.
Определить свой путь должны были все: ученые, литераторы, промышленники, крестьяне…
***
Сегодня Россия снова стоит перед выбором. Как и в XIII в., речь идет о самом существовании России, сохранении самобытности ее культуры, языка, науки, системы образования, армии и флота, границ, экологии, сложившихся биосистем… Как и в XIII в., велика угроза исказить саму душу воинствующей системой Запада,
стремящейся подмять под себя и по своему образцу перекроить всех и вся.
Как бы нам не разменяться на мелочи, не упустить из рук нити исторических событий, не проиграть самое главное!
Опора наша — в нашей истории. Вспоминая уроки Александра Ярославича, мы должны четко понимать: сегодня нам надо поддержать живую энергию русской культуры — Православие — и обеспечить сохранность основного источника этой энергии — Родины, России.
Александр Невский видел — в тяжелые годы Церковь на примере Священного Писания учила: лишь объединившись и духовно укрепившись, народ библейский вышел из плена. И при этом строго соблюдая закон предков!


Гробница Александра Невского (Эрмитаж)
И Русская Православная Церковь добивалась результата: весь русский народ составлял одну семью, с единой верой, едиными обычаями.
Все сословия — бояре и крестьяне, богатые и бедные — составляли как бы один род. Настанет ли праздник Господень — все идут в храм Божий. Князь и боярин — с сумой для милостыни, нищий — с протянутой рукой, а земледелец — с копейкой трудовой на свечку Богу… Все идут в храм, и для всех там есть место.
Супруги были связаны неразрывными узами до гроба. Дети воспитывались в повиновении родителям, в почтении старшим, накрепко усваивали понятия добра и зла. Немного было тогда ученых, но все были люди верующие, благочестивые. Простой на род наукам хотя и не учился, но хорошо знал то, что давала ему Церковь: по Псалтири, Евангелию, по Златоусту и житиям, которые читались в храмах, народ научался житейской мудрости.
Весь русский народ был тогда как один человек. Все думали лишь об одном: как защитить те устои, на которых держится земля Русская.
Возвращаясь к Александру Невскому, стоит еще раз подчеркнуть: его свершения стали возможными во многом благодаря гармонии двух начал — государственности и духовности. Подвиги Александра неотделимы от деятельности митрополита Кирилла, собиравшего духовные и материальные силы Руси.
В период владычества Орды только Церковь оставалась организацией, сохраняющей единство раздробленных русских княжеств. Именно Кириллу удалось в 1267 г. приобрести ханский ярлык, дававший льготы Православной Церкви. Он основал новую епархию — в Сарае, столице Золотой Орды. Митрополит остановил войну новгородцев с тверским князем. В 1272 г. Кирилл приобрел у болгарского князя Кормчую книгу с изложением церковных канонов, ставшую прототипом всех последующих русских кормчих книг. Два года спустя по инициативе митрополита во Владимире состоялся поместный церковный собор, утвердивший 12 правил о церковных делах. По ним Церковь жила 300 лет, они были положены в основу решений знаменитого Стоглавого собора 1551 г.
А ведь во главе Русской Православной Церкви Кирилл оказался благодаря Даниилу Романовичу Галицкому! Но Даниил все более сближался с католической церковью, и основная деятельность митрополита развернулась в Северо Восточной Руси.


Памятник Александру Невскому на площади его имени перед Александро-Невской Лаврой / Фото: Андрей Сдобников
Таковы уроки истории, их надо знать.
Здесь уместно будет упомянуть, что попытки Западной Европы завоевать Московскую Русь, а позднее и Россию неоднократно возобновлялись. Достаточно вспомнить польско литовскую агрессию XVII в., когда была занята даже Москва, вторжение шведов в 1708-1709 гг., нашествие французов в 1812 г., нападение англичан и французов в 1854 г. и два немецких вторжения в течение ХХ столетия.
Объективное изучение взаимоотношений России и Запада дало основание известному историку нашего времени А.Тойнби сказать: “На протяжении всей своей истории Россия на Запад никогда не нападала, а только от него оборонялась”.

Александр Ярославович большую часть своего детства и юности провел в Северном Переяславле. Принято считать, что он родился 30 мая 1220 г. Его отцом был Ярослав II Всеволодович, сын Всеволода III Большое Гнездо. Ярослав первым поехал на поклон к хану Батыю в Золотую Орду, где прошел между двух огней и поклонился тени Чингисхана. Он первым получил ярлык на великое княжение, стал князем Владимирским. И первым же был отравлен монголами, которым казался подозрительным умный и авторитетный князь.

Александр Невский

Александр Ярославович подолгу жил в Новгороде с отцом и старшим братом, был правителем этого города в 1236-1251 гг. На великокняжеском престоле он утвердился в 1252 г. после того, как младший брат Андрей был разгромлен монголо-татарскими войсками и бежал в Швецию. Андрей занял престол путем военного переворота, а Александр в борьбе с ним получил поддержку со стороны Золотой Орды.

В тяжелейшее для Русской земли время Александр Ярославович выбрал единственно правильную стратегию. Он стремился спасти население от набегов татар, удержать людей от стихийных и обреченных на поражение выступлений. Он ездил в Сарай (в низовьях Волги) и даже в Каракорум (в Монголии), чтобы поддерживать отношения с непобедимым пока врагом. Хан Берке, брат Батыя, согласился с тем, чтобы русских не включали в войска для дальних походов в Переднюю Азию. В то же время Александр Ярославович спас Русскую землю от немецкого владычества и окатоличивания. Крестовые походы, предпринятые в русские земли, остановлены русским мечом. 15 июля 1240 г. шведы, норвежцы и прочие были разбиты на Неве, а 5 апреля 1242 г. немцы, чудь, эсты и прочие получили урок в Ледовом побоище на Чудском озере. В старинной народной песне о победе над шведскими рыцарями-крестоносцами есть такие слова:

А и было дело на Неве-реке,

На Неве-реке, на большой воде:

Там рубили мы злое воинство…

Уж как бились мы, как рубились мы,

Корабли рубили по досточкам,

Нашу кровь-руду не жалели мы

За великую землю Русскую…

Кто придет на Русь, будет насмерть бит,

Не уступим мы землю Русскую.

В современном фольклоре нашлось место для героя далеких времен. «Лед тронулся, господа крестоносцы», – сказал Александр Невский.

Успешно воевал Александр Невский и против литовцев. «Меч на Западе, мир на Востоке», – так можно определить стратегию выживания, которую успешно реализовал этот гениальный спаситель Русской цивилизации.

Не поддался Александр Невский и на предложения Папы Римского о союзе против монголов. Посланцы папы в беседе с Александром ссылались на то, что его отец Ярослав дал слово монаху Карпини принять латинскую веру, и настаивали на том, что сын должен последовать примеру отца. Александр всесторонне проанализировал ситуацию и написал Папе ответ. В нем излагалась вся история Ветхозаветной и Новозаветной Церкви и догматы семи Вселенских соборов, которые Русская православная церковь признавала. В заключение послания говорилось: «Все это мы ведаем, а от вас учения не приемлем». Послы уехали ни с чем, а Русская православная церковь высоко оценила этот поистине эпохальный выбор великого князя.

В действительности Папа вел двойную игру. Одновременно в Орде он начал переговоры о принятии католичества кочевниками. В случае успеха Папа Римский мог бы убить и «второго зайца». Договор с сюзереном русских земель позволил бы папству распространить свои права на верховное управление Русской церковью. Через двести с лишним лет после переговоров папских легатов с Александром Невским Папа Римский в 1439 г. обещанием помощи против турок склонил Византию к унии (союзу) на условиях, выгодных для католиков. В 1453 г. турки штурмом взяли Константинополь. Помощи от Ватикана византийцы так и не дождались. Раздосадованные иерархи греческой православной церкви впоследствии говорили: «Лучше турки, чем Папа».

Жизнь Александра Невского оказалась короткой. Князь умер 14 ноября 1263 г. в Городце на пути из Орды, где был, как предполагают, отравлен монголами. 23 ноября 1263 г. его похоронили в соборе Владимиро-Рождественского монастыря. В 1381 г., на следующий год после Куликовской битвы, Александр Ярославович Невский причислен к лику святых митрополитом московским и киевским. В 1491 г. мощи святого почти полностью сгорели. В 1724 г. мощи по повелению Петра I были перенесены в Петербург в Александро-Невскую церковь, а затем в Свято-Троицкий собор Александро-Невской лавры. Александр Невский с 1704 г. почитался покровителем нового города на Неве вслед за апостолами Петром и Павлом. После 1922 г. мощи князя оказались в Казанском соборе, а серебряный саркофаг – в Государственном Эрмитаже. В 1989 г. мощи выдающегося государственного деятеля и полководца возвращены в Свято-Троицкий собор Александро-Невской лавры.

Ярослав Всеволодович, отец Александра Невского. Фреска

Писатель Д. Балашов высказал предположение, что Александр Невский умер не от яда, а от тяжелейшего переутомления.

В 1725 г. учрежден орден Святого Александра Невского, выше которого в дореволюционный период был лишь орден Св. апостола Андрея Первозванного.

В советское время Александра Невского почитали как великого патриота, государственника и полководца (1938). Ледовому побоищу посвящен художественный фильм «Александр Невский» (режиссер С. М. Эйзенштейн, исполнитель роли А. Невского – Н. А. Черкасов, музыка С. С. Прокофьева), который стал классикой советского киноискусства. В годы войны был учрежден орден Александра Невского, который высоко ценился военными, так как его давали за личную храбрость и умение при проведении боевых операций.

Сам Александр Ярославович Невский не потерпел ни одного поражения. При этом он придавал большое значение подведению итогов военного столкновения, подписанию мирных соглашений, которых строго придерживался. «Бог повелел каждому народу жить в своей стране и не вступать в чужие пределы», – любил повторять князь.

От брака с дочерью полоцкого князя Вассой (Александрой) Брячиславной у Александра Ярославича было четверо сыновей. Прямым продолжателем политики отца стал Даниил Александрович, первый князь Московский.

В Санкт-Петербурге имя Александра Невского носят улица, мост, площадь, станция метро и лавра. Памятники в его честь сооружены в Санкт-Петербурге, на берегу Чудского озера, в поселке Усть-Ижора, на месте Невской битвы, где формируется мемориальный комплекс. Даты побед князя входят в официальный перечень Дней военной славы. Православная церковь ежегодно отмечает несколько дат, связанных с именем одного из самых почитаемых русских святых. Во всех православных храмах в России и за рубежом Александр Невский на иконах изображен в военном облачении.

В XIII в. Русь попала в тиски, теснимая с одной стороны монгольской Азией, а с другой -- латинской Европой. В 1206 г. началось монгольское движение на Китай, Туркестан, Малую Азию. И меньше чем через двадцать лет передовые отряды конницы Чингисхана уже нанесли русским князьям страшное поражение на Калке.

Почти одновременно, в 1204 г., западноевропейские крестоносцы взяли приступом Царьград и разграбили его; на месте православного Византийского царства была основана Латинская империя. Трудный выбор Александра Невского между Востоком и Западом происходил, когда наступление на Русь шло по всем фронтам. Венгрия и Польша бросились на Галицию и Волынь; немецкие крестоносцы утвердились в начале XIII в. в Риге (Ливонский орден) и Пруссии (Тевтонский орден) и оттуда повели наступление на Псков и Новгород; шведы двинулись на Русь через Финляндию. Огнем и мечом европейские завоеватели обращали в католическую веру как язычников -- литовцев, эстов и финнов, так и православных -- русских.

Время наивысшего напряжения для Руси -- конец 30 х годов XIII в. Зима 1237-1238 гг. -- первый татарский погром в городах и селах Северо-Восточной Руси; в 1240 г. ордынцы берут Киев; в том же году побуждаемый папой на крестовый поход против “неверных” шведский правитель и полководец Биргер высаживается на берегах Невы.

Русь могла героически сражаясь погибнуть, буквально сгорев между двух огней, но устоять и спастись в борьбе одновременно на два фронта она была не в силах. Это очевидно для профессионального военного, способного оценить людские и материальные ресурсы. Так что русским правителям предстояло сделать выбор между Востоком и Западом -- это очень интересный момент истории, актуальный и сегодня.

Два сильнейших русских князя того времени пошли разными путями. Даниил Галицкий сделал ставку на Запад и с его помощью пытался бороться против Востока. Александр Невский предпочел Восток и под его защитой решил отбиваться от Запада. Даниил Галицкий был одним из четырех русских князей, спасшихся после жестокого разгрома на реке Калке. Он помнил первое знакомство с монголо татарами, окончившееся катастрофой. Во внешней и внутренней политике ему приходилось лавировать между римским папой, правителями Угрии, Чехии, Польши, Литвы, между татарскими ханами, собственными боярами и родственниками князьями. Первый страшный удар татары нанесли Юго Западной Руси в конце 1240 г., взяв Киев; вся Волынь и Галиция были затем опустошены; разрушение было столь сильным, что, например, к Берестью нельзя было подойти от смрада гниющих трупов.

Даниил не пытался оказать сопротивления. Еще до взятия Киева он уехал искать помощи против монголо татар у короля угорского. Но его усилия оказались тщетны. Как известно, монгольская волна накрыла всю Восточную и Среднюю Европу -- Венгрию, Силезию, Моравию, Хорватию, Балканы. И ушли монголы из Европы не потому, что встретили там серьезное военное сопротивление -- наоборот, они побеждали повсюду (при Легнице в Силезии; на р. Солоней в нынешней Венгрии). Они повернули назад из за возникших в глубинах монгольской державы споров между правящими кланами.

Даниил вернулся на Русь, где ему пришлось вести длительную борьбу с боярами, черниговским князем Ростиславом, уграми и поляками. В 1250 г. монголы вновь заинтересовались Юго Западной Русью. Послы Батыя приказали Даниилу: “Дай Галич”. Не имея сил для вооруженного сопротивления, Даниил решил подчиниться и поехал сам к Батыю. Пробыв в Орде почти месяц, он уговорил хана оставить за ним все его земли. Князь, угодный Батыю, сразу же стал нужен и Западу: угорский король Бела IV прислал к Даниилу послов с предложением мира и родственного союза.

Сын Даниила Лев женился на дочери угорского короля. На стороне Белы Даниил вмешался в распри Средней Европы -- в спор из за австрийского герцогства, в дела чешские и моравские.

Подчиняясь монголам, Даниил приобщался к мировой силе монгольской экспансии -- попадал как бы в русло исторического потока. В Восточной и Средней Европе перед ним открывались почти необозримые дипломатические перспективы. Но он сам закрыл их своим неумением понять значение исторического момента. Его союз с монголами не был продуманным и последовательным; это был лишь случайный, хотя и ловкий, политический ход. Симпатии и привычки отталкивали Даниила от монгольской Азии. Блестящий и честолюбивый князь предпочитал общество королей и рыцарей, вызывая у них восхищение и удивление своей храбростью. Зависимость от диких, с его точки зрения, кочевников и варваров казалась ему унизительной. Милостивое отношение Батыя было Даниилу оскорбительно и тяжело. Эти чувства ярко отразил летописец. Даниил стал искать возможности освободиться от монгольской зависимости.

Византийское царство было низвергнуто, а чтобы рассчитывать на помощь Запада, нужно было обратиться к формальному главе Запада -- папе римскому. Даниил так и поступил: он начал переговоры с папой Иннокентием IV о соединении церквей. Папа в ответ обещал дать русскому духовенству различные льготы, запретил крестоносцам приобретать имения в русских областях без позволения великого князя; самому великому князю папа обещал королевский титул. Наконец, Иннокентий IV дважды (в 1253 и 1254 гг.) призывал всех государей Средней и Восточной Европы начать крестовый поход против татар. Рассчитывая на помощь Запада, Даниил начал активную подготовку к войне с монголами: собирал войска и деньги, укреплял города, усиливал собственную власть. В 1255 г. в г. Дрогичине Даниил короновался присланной ему от папы королевской короной.

Даниилу нужна была прежде всего военная помощь. Но она не приходила: на призывы папы никто не откликнулся.

Тогда Даниил прервал от ношения и с Иннокентием IV. Между тем монголо-татары готовили новое наступление. Даниил увидел, что не в силах справиться с ними, и ему пришлось уступить. По требованию ордынцев Даниил приостановил военные приготовления и срыл укрепления волынских городов (1261 г.).

В 1264 г. Даниил Галицкий умер. Вся “большая политика” его была безуспешна; он достиг результата только в “политике малой” -- борьбе с литовцами, которых против него не поддерживали ни монголы, ни крестоносцы.

Даниил разменялся на повседневные политические мелочи и упустил из рук главные нити исторических событий. Он выиграл несколько отдельных сражений, но проиграл самое главное -- православную Россию. Результатом его действий стало порабощение Юго Западной Руси латинянами.

Не прошло и ста лет после смерти Даниила, как вся Галицко Волынская земля была разорвана на куски соседями: уграми, поляками, литовцами…

Полную противоположность политике Даниила Романовича представляет собой деятельность Александра Ярославича. Имея гораздо меньше шансов на успех, Александр добился больших и более прочных результатов. Шумная эпопея Даниила Галицкого прошла впустую. Глубокая и настойчивая политическая работа Александра Невского привела к великим последствиям. В распоряжении Даниила были исключительно благоприятные историко географические ресурсы, в первую очередь -- отличный плацдарм в центре Средней Европы. Используй Даниил поддержку монголов с тыла, он мог бы завоевать все эти земли и прочно утвердить там русскую власть и православие. Возможности же Александра с точки зрения географического расположения его владений были крайне скудными -- захолустный Северо Запад европейской России был неинтересен потенциальным западным союзникам.

Но если Александр мало мог приобрести, то очень много -- потерять, причем не только “окна в Европу” -- Новгород и Псков. Речь шла о самом существовании Руси, сохранении ее самобытности.

Предстояло поддержать живую энергию русской культуры -- православие -- и обеспечить сохранность основного уже в то время источника этой энергии -- родины русской народности.

Если бы латинский Запад разгромил Новгород, Псков, Тверь, то Северо-Восточная Русь стала бы слишком слаба для самостоятельной жизни и могла бы вовсе раствориться в стихии Орды. Историческая задача, стоявшая перед Александром, была двояка: защитить границы Руси от нападений с Запада и укрепить национальное самосознание внутри страны. Для решения той и другой задачи нужно было отчетливо сознавать и глубоко чувствовать исторический смысл своеобразия русской культуры -- Православия.

На спасении православной веры и зижделась политическая система Александра. Православие не на словах, а на деле воспринималось им как “столп и утверждение истины”. Раз основа была неколебимая, то Александр уже не боялся искать любых исторических союзников, чтобы ее утвердить. Гениальным историческим чутьем Александр понял, что в его эпоху опасность Православию и своеобразию русской культуры грозит с Запада, а не с Востока. Монголы несли рабство телу, но не душе. Пришествие “латинян” грозило исказить душу. Католичество было воинствующей религиозной системой, стремившейся подчинить и по своему образцу переделать православную веру русского народа. У монголо татар не было единой религиозной системы -- Орда была лишь организованной военной и политической силой. Она насаждала законы гражданско политические, а не религиозно церковные.

Первоначальная монгольская волна отнюдь не была мусульманской. Основным принципом монгольской державы стала широкая веротерпимость, даже покровительство всем религиям. Лишь через сорок лет после битвы на Калке хан Золотой Орды принял ислам.

Православная церковь на Руси сохранила полную свободу действий. С этой стороны Александру Невскому не нужно было опасаться монголов. Он видел в них силу, которая могла помочь ему защитить русскую культурную самобытность от агрессии со стороны Запада.

Вся политика Александра по подчинению монголам была не случайным политическим ходом, а осуществлением глубоко продуманной политической системы.

Александр Ярославич начал княжить незадолго до монгольского нашествия. В 1236 г. князь Ярослав, отправившись походом из Новгорода на Киев, посадил сына князем в Новгороде. Там он был и во время первого монгольского нашествия на Русь зимой 1237-1238 гг. Татары до Новгорода не дошли, однако Новгород, наравне со всеми русскими землями, вошел в подчинение ордынской власти.

В 1239 г. отец Александра Ярослав должен был ехать в Орду за ярлыком на княжение. Батый принял его с “великою честью”. Сына Константина Ярослав отправил в Азию в ставку великого хана. Под прикрытием мира на Востоке другой сын Ярослава, Александр, именно в эти годы блистательно отбивал все нападения с Запада.

В июле 1240 г. войска шведского ярла Биргера высадились на берегах Невы. Узнав об этом, Александр “разгорелся сердцем” и двинулся в поход “в мале дружине, не сождався со многою силою своею, но уповая на святую Троицу”. Победа Александра была решительной и полной. Как свидетельствуют хроники, Невская победа произошла в обстановке величайшего религиозного напряжения.

В то время как Новгород подвергся нападению шведов, Псков взяли приступом немцы (ливонские рыцари). Затем они вошли в новгородские земли и попытались закрепиться, построив крепость в Копорье.

В 1241 г. Александр взял Копорье со всем немецким гарнизоном. В начале следующего года он занял Псков и пошел на чудскую землю во владения Ливонского ордена. 5 апреля на льду Чудского озера произошло знаменитое Ледовое побоище.

После ряда славных побед над Западом Александру пришлось воочию ощутить силу Востока: он должен был ехать во Владимир прощаться с отцом Ярославом, который отправлялся в Орду к Батыю.

Подчинение Востоку давало возможность одерживать победы на Западе (несколько удачных сражений с литовскими рыцарями в 1245 г. в районе Торопца и Витебска). В том же году из ставки великого хана вернулся брат Константин Ярославич. Вместо него заложником в Орду поехал сам Ярослав. В августе 1246 г. он принял участие в курултае, на котором великим ханом был провозглашен Гуюк. Вскоре Ярослав заболел и умер там же, в ханской ставке. Историки утверждают, что он был отравлен. После смерти отца Александру пришлось уже самостоятельно выбирать между Востоком и Западом. Каждый звал его на свою сторону.

В папской булле 1248 г. папа обещал Александру в благодарность за признание Римского престола помощь ливонских рыцарей против монголо татар. С другой стороны, Батый через своих послов обратился к Александру так: “Внимай убо себе; аще мыслиши соблюсти землю твою невредиму, то потщися немедленно прийти до мене…”

Александр поехал с братом Андреем к Батыю, затем братья отправились к великому хану Гуюку (поездка в Азию заняла у них два года).

Андрей княжил во Владимире, Александр -- в Новгороде и Киеве, в Твери правил третий брат -- Ярослав. Александр, как старший, требовал от братьев подчинения. Целью его политики было объединение всей Руси под единой властью, и для достижения своей цели Александр использовал разные средства. Когда братья отказывались ему подчиняться, он смирял их с помощью ордынцев.

Александр также жестоко наказывал новгородцев, не желавших платить Орде дань.

В 1262 г. Александр последний раз воевал против Запада: он послал в поход на г. Юрьев Ливонский своего сына Дмитрия и брата Ярослава. Русские победили немцев и сожгли посад. Самому Александру пришлось в это время ехать в Орду умилостивлять хана, разгневанного мятежом: во многих городах Северной Руси народ избивал татарских откупщиков дани, не понимая, что за каждым баскаком стояла грозная сила всей монгольской империи.

Александру удалось уладить дело миром, но спасение Русской земли от нового разорения стало последним его политическим актом. В Орде Александр пробыл почти год. Ему также удалось договориться об отмене набора на Руси войск, которые должны были участвовать в войне на Кавказе на стороне Орды. На обратном пути, в Нижнем Новгороде, князь заболел и умер 14 ноября 1263 г. в Городце на Волге.

Деятельность Александра определялась не только политическими планами и расчетами. Политика его тесно связана была с нравственно религиозными понятиями. Александр Ярославич не только политик и воин, он прежде всего глубоко верующий человек и знающий богослов. Когда римский папа прислал к Александру двоих кардиналов, чтобы они убедили его в правоте латинской веры, Александр составил обстоятельное возражение. Характерно, что в критическую минуту Александр вспомнил слова Господа: “Взявшие меч мечом погибнут” (Мф. 26, 52).

Религиозно нравственная философия Александра Невского была вместе с тем и политической. В Житии князя приведены два главных основания для его “хождения во Орду”. Готовность положить живот свой за люди своя и “за благочестие” -- такие стремления вполне отвечают стойкости Александра в православной вере и желанию во что бы то ни стало обеспечить существование Православной Церкви.

Вот о чем совершенно не радел Александр Ярославич, так это о блеске земной славы “временного царствия”. Зато такой славы хотели и Батый, и Даниил Галицкий. Александр пожертвовал внешним благополучием ради глубины понимаемых им истинных основ власти: “за благочестие и за вся своя люди”. “Злее зла честь татарская” была для самолюбия Даниила: Александр принял ее со смирением. Невыносимо было для Даниила стать холопом татарского хана: Александр перенес и эту тяготу со смирением. Он устоял перед искушением, которому поддался Даниил, -- путем компромисса с Западом искать себе союзников против Востока. Подчинение Александра Орде не может быть оценено иначе, как подвиг смирения.

Подвиг не всегда есть мученичество внешнее, а иногда, наоборот, внутреннее: брань не только видимая, но и невидимая -- борьба с соблазнами душевными, подвиг самодисциплины и смирения. И этот подвиг может быть присущ не только обывателю, но и главе государства.

Два подвига Александра Невского -- подвиг брани на Западе и подвиг смирения на Востоке -- имели одну цель: сохранение Православия как нравственно политической силы русского народа. Цель эта была достигнута: Русское православное царство возросло на почве, подготовленной Александром. Племя Александра построило Московскую державу. Когда исполнились времена и сроки, когда Русь набрала сил, а Орда, наоборот, -- измельчала и обессилела, тогда стала уже ненужной политика подчинения Орде: православное царство могло быть воздвигнуто прямо и открыто, православный стяг поднят без опасений. Тогда политика Александра Невского должна была превратиться в политику Дмитрия Донского.

Исторически, конечно, так и было: рать Дмитрия возросла на смирении Александра. Московское царство в значительной степени есть плод мудрой политики Александра. Степенная книга, подводя под это царство духовно исторические основы, обнаружила глубокое понимание истории.

Александр Невский и Даниил Галицкий олицетворяют собой два исконных культурных типа истории русской, и даже мировой: тип “западника” и тип “восточника”.

Разногласия между западниками и славянофилами в середине XIX в. проявлялись преимущественно в рамках литературы. Осознание культурных противоречий Запада и Востока, а также деяния, чувства и подвиги прошлого должны быть нами по новому поняты и оценены. Яркими маяками двух мирочувствований светят нам образы русских князей -- Даниила Галицкого и Александра Невского. Результатом блестящих, но непродуманных подвигов одного было латинское рабство Юго Западной Руси. Результатом подвигов другого явилось великое Государство Российское.

Александр Невский особо почитается как устроитель российской державы, как человек, принесший жертвы ради главного -- будущего России. Веками русские люди, встав перед нравственным выбором, обращались к его примеру. В близком нам XX в. русским офицерам пришлось решать: покориться злой силе, но остаться с народом и защитить свою страну, или покинуть Россию, помогая создавать армии чужих государств. В ситуации выбора оказались иерархи Русской Церкви: покориться злой силе, но остаться с народом, дать ему духовную поддержку в трудный час и принять мученический венец, или покинуть Россию и воспитывать, укреплять генофонд другой нации.

Определить свой путь должны были все: ученые, литераторы, промышленники, крестьяне… Сегодня Россия снова стоит перед выбором. Как и в XIII в., речь идет о самом существовании России, сохранении самобытности ее культуры, языка, науки, системы образования, армии и флота, границ, экологии, сложившихся биосистем…

Как и в XIII в., велика угроза исказить саму душу воинствующей системой Запада, стремящейся подмять под себя и по своему образцу перекроить всех и вся. Как бы нам не разменяться на мелочи, не упустить из рук нити исторических событий, не проиграть самое главное!

Доклад на «IV-х Епархиальных Табынских чтениях, посвященных теме «Равноапостольный князь Владимир. Цивилизационный выбор Руси»

Сегодня много уже было сказано о том цивилизационном выборе, который сделала Русь в IX веке по Рождеству Христову в лице равноапостольного князя Владимиру. Выбрав православие, князь Владимир не только вовлек Русь и восточных славян в орбиту культурного влияния Византии, сделав нашу страну наследницей богатейшей греческой культуры, но и на века предопределил и специфику русской культуры с ее обостренным нравственным самосознанием, глубокой исповедальностью, тягой к мистической красоте, ее открытость к интенциям и Востока, и Запада. Россия и русские и другие народы, волею исторической судьбы ставшие соседями и братьями русских, являются такими, какие они есть сейчас, во многом благодаря тому, думаю, данному свыше наитию, которое подтолкнуло киевского князя к принятию именно православия.

Однако цивилизационный выбор не делается единожды и навсегда. Изменяются исторические обстоятельства, и он вновь встает перед страной, народом, его вождями снова и снова. В истории нашей страны такой момент наступил уже через четыре столетия после смерти равноапостольного князя Владимира, в XIII веке, когда Византия пала под ударами крестоносцев Запада, а сама Русь, ослабевшая от междоусобиц, оказалась меж двух огней – так что ей грозило завоевание и с Востока, и с Запада и самостоятельно бороться «на два фронта» она не могла. Вопрос стоял или-или: объединиться с Западом против угрозы с Востока или с Востоком против угрозы с Запада. Отказаться от православия и стать западной страной, враждебной восточным народам или сохранить православие и стать евразийской страной, дружественной народам Востока.

Тем, на чьи плечи легла тяжесть этого выбора, стал русский князь, который не только занял достойное место в ряду великих исторических деятелей России, но и подобно князю Владимиру был причислен русской церковью к лику святых. Конечно, я говорю о Святом благоверном Новгородском князе Александре Ярославовиче (в монашестве - Алексии).

Князь Александр Ярославович обычно упоминается как победитель шведов в Невской битве (за которую он и получил прозвище «Невский») и крестоносцев в битве при Чудском озере («Ледовое побоище»), отстоявший северные русские земли от завоевания западными рыцарями. О его втором подвиге – подвиге смирения, с которым и был связан указанный цивилизационный выбор, говорится мало. Вместе с тем он не менее значим, чем подвиг военный, ведь именно он спас Русь, сохранив ее душу – веру Православную и тем самым сделав возможным и политическое возрождение нашей страны после столетия пребывания в составе Орды. Без Александра Невского не было бы и Дмитрия Донского – считают историки.

Впервые об этом подвиге как о подвиге смирения написал русский историк Георгий Владимирович Вернадский. В 1925 году в берлинском альманахе «Евразийский временник» увидела свет его статья, которая так и называлась «Два подвига святого Александра Невского».

В этой статье Вернадский резко критикует французского писателя и путешественника маркиза де Кюстина. Он посетил Россию в 1839 году, был тепло принят императором Николаем Павловичем, но затем, вернувшись домой, выпустил книгу заметок, ставшую образцом русофобии. Де Кюстин помимо других нападок на русскую культуру и историю пытается в ней очернить память святого князя и обвинить его в сервилизме, хитрости и политическом интриганстве. По Кюстину, в силу этих своих качеств князь и поехал в Орду к хану Батыю, тем самым признав его своим верховным правителем, и в награду получил от Батыя «Киев и всю русскую землю». Кюстин отказывается признать князя Александра святым и иронизирует: «Александр Невский - образец осторожности; но он не был мучеником ни за веру, ни за благородные чувства. … Это - Улисс среди святых».

При этом очевидно французский писатель, ярый католик и европоцентрист был убежден, что князь Александр совершил роковую ошибку, и ища помощи у монгол в борьбе с тевтонскими и ливонскими рыцарями, оторвал Россию от «передовой» западной цивилизации, обрек ее на многовековое прозябание в «медвежьем углу Европы», посеяв в ней зерна азиатчины, которые взойдя, сделали невозможным или слишком медленным и нежизнеспособным в России прогресс западного типа. Хотя де Кюстин прямо это не говорит, но таков смысл его инвектив, проступающий между строк. И надо сказать, что этот упрек – теперь уже с циничной откровенностью – повторяют и современные западники: мол, если бы Александр Невский принял предложение папы Римского о переходе в католичество (с которым папа Иннокентий IV, действительно, обращался к князю Александру, прислав к нему в Новгород двух кардиналов), он спас бы Русь от тевтонских набегов (ведь крестоносцы шли на Русь, а также на литовские и финские земли с одной целью – обратить эти народы в католичество, и если это происходило, набеги прекращались). Тем самым он вовлек бы Россию в сферу развития европейских народов, сделал бы ее частью западного мира и открыл бы для нее перспективу совсем иной истории, в конце которой, возможно, Россия, правда, в гораздо меньших размерах, без Дальнего Востока, Сибири и Урала, стала бы «просвещенной», «цивилизованной» страной вроде стран Восточной и Западной Европы.

Как известно, Александр Невский поступил иначе. Папским послам он ответил: «Сии вся добре сведаемъ, сия суть въ насъ, учения сии целомудрствуемъ, иже во всю землю изыдоша вещания ихъ и въ концы вселенныя глаголы их, якоже проповедашеся отъ святыхъ апостолъ Христово Евангелие во всемъ мире, по сихъ же и предания святых отец Седми Собор Вселенскихъ. Си вся съведаем добре, а от вас учения не принимаем». А потом - отправился в Орду и получил от Батыя ярлык на княжение на Руси и обещание военной помощи в случае нападения крестоносцев. Тем самым Невский спас Православие на Руси – ведь в отличие от крестоносцев монголы не требовали от Руси изменить веру. Монголы тогда были в основной массе язычниками, а некоторые даже христианами (несторианами). До принятия Ордой ислама было еще более ста лет. Золотая Орда при хане Батые в целом с уважением относилась к Православной церкви, не облагала ее ясаком и не препятствовала ее проповеди. Даже в столице Орды – Сарае на Волге была кафедра православного епископа. Признав главенство ордынского хана, Александр Невский сохранил Русь Православную, а что касается политического владычества монгол, то через сто-двести лет оно кончилось. Но Русь вышла из-под рухнувших стен Орды уже совершенно другой – не европейской маленькой страной, связанной с другими восточно-европейскими государствами династическими и прочими связями, а евразийской державой, которая стала расширяться на Восток – за счет бывших ордынских земель (Поволжья, Урала, Сибири) и вскоре превратилась в великую незападную империю, непонятную и страшную Европе и Западу. Невский совершил иной неевропейский цивилизационный выбор и тем самым сделал Россию такой, какой она остается до сих пор.

Повторюсь, упреки в адрес Невского мы теперь часто слышим от наших либералов (которые озабочены, правда, уже не столько насаждением католической веры, как Кюстин, сколько насаждением современной западной псевдорегилии - идеологемы демократии и прав человека). В скрытом виде они содержались уже в книге де Кюстина и были ясно видны Вернадскому. Русский историк, опровергая эту хулу на святого князя и стоящую за ней историко–культурную концепцию, предлагает решить: правы ли в этом Кюстин и наши западники на конкретном примере.

У князя Александра Невского был современник, который сделал для себя и своего княжества иной проевропейский цивилизационный выбор – князь Даниил Галицкий. На его примере, указывает Вернадский, мы можем увидеть, что стало бы с Россией, если бы князь Александр Невский был не так предан Православию. Князь Даниил Романович Галицкий (или, как его называют на Украине «Данило Галицкий») был на 17 лет старше Невского. Он участвовал в битве при Калке, воссоединил в одном княжестве Волынь и Галицию, основал город Львов. При нем Галицко-Волынское княжество пережило свой расцвет, разрослось и достигло такого политического влияния, какого оно никогда прежде не имело и не будет иметь.

Перед Даниилом встал тот же выбор, что и перед Александром Невским. Он не был вассалом западных владык, на своем опыте убедившись в их коварстве и корыстолюбии. Он даже воевал с некоторыми из них и одерживал блестящие победы. Первоначально и он, как Александр Невский, пытался обратиться за защитой от венгров, поляков и немецких рыцарей к Батыю. В 1245 году он ездил в Орду и получил от Батыя ярлык на княжение в Галицко-Волынской землей. Однако считая себя европейским государем и презирая монгол как дикарей и язычников (летописец приписывает ему слова, произнесенные якобы при отъезде из Орды: «О злее зла честь татарская!») он в конце концов сделал выбор в пользу Запада. Он вступил с папой Иннокентием IV в переговоры о воссоединение церквей (напомним, что Флорентийская уния к тому времени уже произошла) и хотя сам, вероятнее всего, так и не перешел в католичество и потом даже эти переговоры прервал (такова одна из версий, однако униаты называют Даниила «первым католическим королем Руси»), князь Даниил все же практически положил начало распространению униатства (греко-католичества) в северо-западных русских землях. Даниил получил от папы Римского корону и титул «Rex Russiae» и «duces totius terrae Russiae, Galicie et Ladimirie» («король Руси» или «князь всей земли русской, галицкой и владимирской»), тем самым противопоставив себя Невскому, который получил от Батыя титул «князь всея Руси» и киевский престол. Между прочим, обещанной военной помощи от Запада, ради которой все затевалось, Даниил так и не дождался – Запад со времени средневековья и до наших дней одинаково поступает со своими «помощниками»…

Вернадский пишет об этом: «Результатом его (Данила Галицкого – Р.В.) политики были долгие века латинского рабства юго-западной Руси. Не прошло и ста лет после смерти Даниила, как вся его отчина - Галицко-Волынская земля - была расхватана соседями: уграми, поляками, литовцами. Латинское рабство в отдельных частях Руси не изжито было до наших дней». Добавим к этому, что сейчас, почти через 100 лет после того как были написаны эти слова, ситуация еще ухудшилась. Галитчина – бывшее княжество Даниила - это Родина Степана Бандеры, край, где чем дальше, тем больше неприязненно относятся к России…

Даниил Галицкий сделал в свое время европейский цивилизационный выбор, вступив в политический союз с Западом и открыв перспективу для окатоличивания западнорусских земель. Результатом этого стали не просто разгром северо-западной Руси, но и утеря ее населением своей этнокультурной идентичности. Перестав быть православными, эти люди перестали себя считать и русскими и не только в самоощущении, но фактически превратились в другой народ – западных украинцев, который имеет другой язык другую культуру и четко отделяет себя от русских.

На примере судьбы Галицко-Волынского княжества, мы можем видеть, что произошло бы и с северо-восточной Русью, если бы Александр Невский сделал тот же выбор, что и Даниил Галицкий (что считают единственно правильным Кюстин и современные российские западники). Не было бы никакой маленькой «просвещенной», «европейской» России, пусть и без имперских владений. Не было бы русских как «цивилизованного» «европейского» народа, взросшего на идеалах свободы, прогресса и гражданственности. Не было бы вообще русских как таковых. Был бы какой-то другой народ, католический либо протестантский, вероятно, с другим языком (потому что в основе литературного русского языка лежит как известно, церковнославянский – Богослужебный язык Русской Православной церкви), и, безусловно, с другой историей. А может быть, даже и его бы не было, ведь некогда в Литве также жили русские, но затем после окатоличивания этих земель, русские просто ассимилировались в местном населении и о прежней «Литовской Руси» напоминают лишь слова славянского происхождения в литовском языке. Не исключено что такая же судьба ждала бы и предков русских в новгородской, псковской, московской, владимирских землях и что сейчас бы там жили народы чудь и мерь которые растворились в русском народе, когда тот, почувствовав свое могущество, стал расширяться.

Православие, как выразился Вернадский – «живая энергия русской культуры». Без Православия не было бы русских и России и поэтому тогда, в XIII веке речь шла не о политических интригах, в которых, увы, религия часто становится «разменной монетой» (так и смотрели на религию северо-западные и литовские русские князья), по словам историка, нет, «речь шла о самом существовании Руси, ее культуры и самобытности».

Вернадский называет выбор в пользу Орды подвигом смирения. И церковь, конечно, причислила Александра Невского к лику Святых не за его политическую деятельность, а за твердость в отстаивании православной веры и за его смирение. Вспомним, что Даниилом Галицким двигало не только желание защитить свою землю от набегов монгол, но и гордыня. Считая себя европейским государем, мечтая о женитьбе на европейской принцессе, видя у себя при дворе льстивых и сладкоречивых папских посланников, которые не скупились на похвалы ему, он считал ниже своего достоинства подчиниться монголам, в которых он видел варваров, и даже принять их благосклонность. ""Злее зла честь татарская" была для самолюбия Даниила – пишет Вернадский - Александр принял эту честь со смирением. Невыносимо было для Даниила стать подручным … - татарского хана: Александр перенес и это со смирением».

Конечно, моголы, чувствуя себя хозяевами положения, и со своей стороны считая презренными варварами все некочевые земледельческие народы, действительно, вели себя крайне высокомерно, презрительно и зачастую грубо. Не только Даниилу и Александру, но и другим русским князьям привелось перенести в Орде много физических и нравственных страданий, а некоторым и принять там смерть. Но все же в словах и поступках Даниила Галицкого княжившего на самом западном краю русской земли и впитавшего духовные влияния западной культуры, много от европоцентризма, презрения к народам Востока, которое было свойственно европейцам всегда: и в раннем средневековье, и в эпоху колониализма и даже сейчас. В словах и действиях Александра Невского мы видим совершенно иное – свойственную только русским терпимость, уважение к восточным народам, умение понять «восточную душу». Возможно, отчасти это было связано и с тем, что и в жилах самого Александра Невского текла не только варяжская и славянская, но и тюркская и даже кавказская кровь. Его прабабушкой по материнской линии была половецкая княжна, дочь князя половцев Котяна Сютоевича (ее половецкое имя до нас не дошло, в Святом Крещении она получила имя Мария), жена князя Мстислава Удатного, деда Александра Невского. А бабушка Невского по отцовской линии – осетинская (аланская) княжна Мария (в схиме - Марфа) Шварновна, жена князя Всеволода Большое гнездо, другого деда Александра, кстати, также причисленная православной церковью к лику святых. Возможно, в доме Александра Невского звучала аланская и кыпчакская речь, и будущий великий князь ребенком слышал колыбельные на том же языке, на котором говорили многие и в Сарае, в ставке хана Батыя. Так что обычаи и культура монголо-кыпчакской Орды вовсе не должны были казаться Александру Невскому такими уж непонятными и варварским. А сделанный Александром выбор в пользу Орды предопределил сосуществование русских с восточными, прежде всего туранскими народами, их взаимные контакты и коммуникации, их окрепшее за века понимание и культурные переклички.

При этом, конечно, в первую очередь Невским двигали религиозные соображения, и если он видел зло во владычестве монгол, то он воспринимал его как наказание Божье за грехи русского народа, которое нужно смиренно перенести и тогда Бог вознаградит русских славой и мощью.

Французский русофоб упрекал святого благоверного князя в осторожности и приспособленчестве. Георгий Вернадский прекрасно отвечает на эти слова: «Высмеиваемые Кюстином "мудрость" и "осторожность" Александра Невского насмешке … не подлежат: отмеченные Кюстином качества соединялись в личности Александра с самым подлинным героизмом и подчас безрассудною смелостью … Мудрость Александра, по слову летописца, была от Бога; его осторожность была, на самом деле, подвигом смирения».

Примечание:

1. Точнее – в греко-латинскую унию

2. Что не исключает отдельных эксцессов