Пир во время чумы

На улице стоит накрытый стол, за которым пируют несколько молодых мужчин и женщин. Один из пирующих, молодой человек, обращаясь к председателю пира, напоминает об их общем друге, веселом Джексоне, чьи шутки и остроты забавляли всех, оживляли застолье и разгоняли мрак, который теперь насылает на город свирепая чума. Джексон мертв, его кресло за столом пусто, и молодой человек предлагает выпить в его память. Председатель соглашается, но считает, что выпить надо в молчании, и все молча выпивают в память о Джексоне.

Председатель пира обращается к молодой женщине по имени Мери и просит ее спеть унылую и протяжную песню ее родной Шотландии, чтобы потом вновь обратиться к веселью. Мери поет о родной стороне, которая процветала в довольстве, пока на нее не обрушилось несчастье и сторона веселья и труда превратилась в край смерти и печали. Героиня песни просит своего милого не прикасаться к своей Дженни и уйти из родимого селения до той поры, пока не минет зараза, и клянется не оставить своего возлюбленного Эдмонда даже на небесах.

Председатель благодарит Мери за жалобную песню и предполагает, что когда-то ее края посетила такая же чума, как та, что сейчас косит все живое здесь. Мери вспоминает, как пела она в хижине своих родителей, как они любили слушать свою дочь... Но внезапно в разговор врывается язвительная и дерзкая Луиза со словами, что сейчас подобные песни не в моде, хотя еще есть простые души, готовые таять от женских слез и слепо верить им. Луиза кричит, что ей ненавистна желтизна этих шотландских волос. В спор вмешивается председатель, он призывает пирующих прислушаться к стуку колес. Приближается телега, нагруженная трупами. Телегой правит негр. При виде этого зрелища Луизе становится дурно, и председатель просит Мери плеснуть ей воды в лицо, чтобы привести ее в чувство. Своим обмороком, уверяет председатель, Луиза доказала, что "нежного слабей жестокий". Мери успокаивает Луизу, и Луиза, постепенно приходя в себя, рассказывает, что ей привиделся черный и белоглазый демон, который звал ее к себе, в свою страшную тележку, где лежали мертвецы и лепетали свою "ужасную, неведомую речь". Луиза не знает, во сне то было или наяву.

Молодой человек объясняет Луизе, что черная телега вправе разъезжать повсюду, и просит Вальсингама для прекращения споров и "следствий женских обмороков" спеть песню, но не грустную шотландскую, "а буйную, вакхическую песнь", и председатель вместо вакхической песни поет мрачно-вдохновенный гимн в честь чумы. В этом гимне звучит хвала чуме, могущей даровать неведомое упоение, которое сильный духом человек в состоянии ощутить перед лицом грозящей гибели, и это наслаждение в бою - "бессмертья, может быть, залог!". Счастлив тот, поет председатель, кому дано ощутить это наслаждение.

Пока Вальсингам поет, входит старый священник. Он упрекает пирующих за их кощунственный пир, называя их безбожниками, священник считает, что своим пиршеством они совершают надругательство над "ужасом священных похорон", а своими восторгами "смущают тишину гробов". Пирующие смеются над мрачными словами священника, а он заклинает их Кровью Спасителя прекратить чудовищный пир, если они желают встретить на небесах души усопших любимых, и разойтись по домам. Председатель возражает священнику, что дома у них печальны, а юность любит радость. Священник укоряет Вальсингама и напоминает ему, как всего три недели назад тот на коленях обнимал труп матери "и с воплем бился над ее могилой". Он уверяет, что сейчас бедная женщина плачет на небесах, глядя на пирующего сына. Он приказывает Вальсингаму следовать за собой, но Вальсингам отказывается сделать это, так как его удерживает здесь отчаяние и страшное воспоминанье, а также сознание собственного беззакония, его удерживает здесь ужас мертвой пустоты родного дома, даже тень матери не в силах увести его отсюда, и он просит священника удалиться. Многие восхищаются смелой отповедью Вальсингама священнику, который заклинает нечестивого чистым духом Матильды. Имя это приводит председателя в душевное смятение, он говорит, что видит ее там, куда его падший дух уже не достигнет. Какая-то женщина замечает, что Вальсингам сошел с ума и "бредит о жене похороненной". Священник уговаривает Вальсингама уйти, но Вальсингам Божьим именем умоляет священника оставить его и удалиться. Призвав Святое Имя, священник уходит, пир продолжается, но Вальсингам "остается в глубокой задумчивости".

Произведение входит в цикл «Маленькие трагедии». Они были созданы в 1830 году. Именно тогда в Москве была эпидемия холеры. Это отразилось в произведении. «Пир во время чумы» - творческая переработкой произведения Дж. Вильсона (английского драматурга) «Чумный город». Пушкин оставил только одну из 13 сцен, которые были у Вильсона. Пушкин не только перевел сцену, но и существенно сократил действие, а также ввел в произведение две песни. Было изменено и заглавие.

На улице за накрытым столом пируют мужчины и женщины. Председатель говорит о том, что совсем недавно умер Джаксон, веселый и жизнерадостный человек. Его шутки веселили всех. Его любили, с ним охотно общались. Председатель говорит, что забыть Джаксона невозможно. Также он напоминает о том, что осталось много живых. И, значит, не нужно печалиться. Председатель по имени Вальсингам предложил выпить в честь Джаксона.

Все согласились с ним. Присутствующие выпили молча. Председатель предложил одной из присутствующих девушек спеть. Он говорит, что ее голос удивителен, выводит совершенные звуки. Вальсингам предлагает Мери спеть грустную песню, после которой можно будет снова предаться веселью. Мери соглашается. Девушка поет о тех временах, когда еще не было чумы. Страна процветала, все были счастливы. Ее песня резко контрастирует с окружающей обстановкой. И от этого присутствующим становится еще тяжелее. Но хотя бы песней Мери напоминает своим друзьям о том, что жизнь может быть прекрасна.

«Было время, процветала
В мире наша сторона:
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса».

Эти воспоминания, в общем-то, будничны и просты. Но сейчас, когда вокруг людей стоит смертельная опасность, они воспринимаются символом другой, счастливой жизни, в которой не было чумы, все были здоровы и счастливы. В настоящем у людей нет ничего, нет надежды, нет веры в завтрашний день. Пир и веселье, которому они предаются, - это только попытка заглушить страх.

В этой же песне Мери говорит о том, что все изменилось. И теперь жизнь страшит живых, ведь в любой момент может наступить смерть.

«Тихо все - одно кладбище
Не пустеет, не молчит -
Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо Бога просят
Упокоить души их».

В песне Мери есть слова о любви. Девушка говорит о том, что любовь будет торжествовать над смертью. Пусть бренное тело умрет. Но душа всегда будет жива, она окажется на небесах.

Присутствующие поблагодарили Мери за ее песню, хоть она и печальна. Каждый из пирующих увидел в песне что-то свое. Пусть не всем понравилась песня, к ней нельзя было остаться равнодушным. Беседу прервал возглас председателя. Он сказал, что слышит стук колес. Мимо проезжает телега, на которой везут умерших от чумы. Одной из присутствующих, Луизе, становится плохо. Ее приводят в чувство. Она говорит о том, что в обмороке ей было зловещее видение:

«Ужасный демон
Приснился мне: весь черный, белоглазый...
Он звал меня в свою тележку. В ней
Лежали мертвые - и лепетал
Ужасную, неведомую речь...
Скажите мне: во сне ли это было?
Проехала ль телега?»

Луизу пытаются успокоить. Молодой человек говорит, что теперь эта черная телега разъезжает в самых разных местах, все обязаны ее пропускать.

Молодой человек просит Вальсингама спеть «вольную, живую песню». Председатель говорит, что споет гимн в честь чумы, который написал прошедшей ночью.

Все присутствующие охотно соглашаются послушать гимн в честь чумы.

«Царица грозная, Чума
Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой...
Что делать нам? и чем помочь?»

В песне Вальсингам призывает запереться, спрятаться от Чумы в безудержном веселье. Пусть в вине утонут умы, тогда «могилы тьма» не будет страшна.

«Бокалы пеним дружно мы,
И девы-розы пьем дыханье
Быть может - полное Чумы!»

Песня очень символична. В ней говорится, что люди решают не думать о том, что, возможно, очередной день окажется для них последним. Они хотят радоваться жизни до тех пор, пока это возможно. Их стремление не может не восхищать. Пусть вокруг - опустошение и смерть. Но до тех пор, пока жив человек, он должен пытаться найти радость в том, что его окружает.

Приходит старый священник. С его точки зрения, пирующие - это безумцы. Об этом он им прямо говорит. Их философия непонятна священнику.

«Безбожный пир, безбожные безумцы!
Вы пиршеством и песнями разврата
Ругаетесь над мрачной тишиной,
Повсюду смертию распространенной!»

Священник говорит, что он молится на кладбище, вокруг - ужасы смерти и болезни. Пирующие оскорбляют «тишину гробов», оскорбляют память тех, кто умер, и чувства тех, кто оплакивает своих близких. Священник говорит, что бесы заставляют пирующих веселиться в столь скорбное время.

Присутствующие пытаются прогнать священника. Он же призывает их закончить пир, заклинает «святою кровью Спасителя», говорит, что если они хотят встретить на небесах души умерших, то должны отказаться от веселья, соблюдать траур.

Председатель возражает священнику. Он говорит, что «юность любит радость». И поэтому они никак не желают смириться с трагедией, которая вот-вот может унести их жизни. Вальсингам считает, что они поступают совершенно правильно, пытаются противопоставить неминуемой смерти радость и удовольствия.

Священник укоряет Вальсингама, напоминая ему о том, что совсем недавно у него умерла мать. И он горько рыдал над ее трупом.

«Ты ль это, Вальсингам? Ты ль самый тот,
Кто три тому недели, на коленях,
Труп матери, рыдая, обнимал
И с воплем бился над ее Могилой?»

Священник пытается объяснить Вальсингаму, что его мать с небес смотрит на сына и сожалеет о том, что ему недоступно понимание истины в столь тягостный момент.

Священник уверен, что мать Вальсингама горько плачет на небесах, когда смотрит на сына, который предается веселью и разврату, вместо того чтобы проводить время в смиренной молитве. Председатель возражает священнику. Он не хочет думать о чем-то печальном. Председатель желает забыться в веселье пира. И тягостная действительность тогда не будет его беспокоить. Он отвечает священнику, что ему тяжело от «мертвой пустоты», которая поселилась у него дома. Вальсингам не хочет и не может идти за ним. Только в толпе пирующих друзей он забывает свое отчаянье, страшные воспоминания отпускают его. Он говорит: «...старик! иди же с миром; /Но проклят будь, кто за тобой пойдет!»

Пирующие поддерживают председателя. Священник напоминает ему об умершей жене. Председатель вспоминает о ней:

«Она считала чистым, гордым, вольным -
И знала рай в объятиях моих...
Где я? святое чадо света! вижу
Тебя я там, куда мой падший дух
Не досягнет уже...»

Кто-то из женщин называет председателя сумасшедшим:

«Он сумасшедший
Он бредит о жене похороненной!»

Священник пытается увести председателя. Но тот просит оставить его в покое. Священник уходит, и молится за Вальсингама:

«Спаси тебя Господь!
Прости, мой сын».

Священник уходит. Пир продолжается. Председатель в задумчивости.

Основной пафос произведения - размышление о сущности нравственных законов. Люди оказываются в критической ситуации.

В любую минуту чума может настигнуть их. Что они выбирают в "свой, возможно, последний час? Они предаются безудержному веселью. С одной стороны, их поведение достойно осуждения. Они нарушают неписаные нравственные законы, которые регламентируют поведение в такой ситуации.

Но с другой стороны, на поведение пирующих можно посмотреть и иначе. Все в этом мире бренно и непрочно. Они понимают, что их пир может стать последним. Они не хотят думать о том, что смерть стоит у них за плечами.

Им намного легче забыться в веселом пиру. Хотя веселым его можно назвать с натяжкой. Две песни, которые есть в произведении, показывают, что пирующие на самом деле отнюдь не так легкомысленны, как это может показаться.

С точки зрения священника, они совершают преступление. Но священник в конце концов понимает, что эти люди, вынесшие так много испытаний, потерявшие близких, заслуживают хотя бы краткого мгновения, которое позволит им забыть о всех бедах. «Пир во время чумы» - это философское произведение, которое заставляет задуматься о смысле жизни и о кратковременности пребывания людей на грешной земле.

На улице стоит накрытый стол, за которым пируют несколько молодых мужчин и женщин. Один из пирующих, молодой человек, обращаясь к председателю пира, напоминает об их общем друге, веселом Джексоне, чьи шутки и остроты забавляли всех, оживляли застолье и разгоняли мрак, который теперь насылает на город свирепая чума. Джексон мертв, его кресло за столом пусто, и молодой человек предлагает выпить в его память. Председатель соглашается, но считает, что выпить надо в молчании, и все молча выпивают в память о Джексоне.

Председатель пира обращается к молодой женщине по имени Мери и просит её спеть унылую и протяжную песню её родной Шотландии, чтобы потом вновь обратиться к веселью. Мери поет о родной стороне, которая процветала в довольстве, пока на нее не обрушилось несчастье и сторона веселья и труда превратилась в край смерти и печали. Героиня песни просит своего милого не прикасаться к своей Дженни и уйти из родимого селения до той поры, пока не минет зараза, и клянется не оставить своего возлюбленного Эдмонда даже на небесах.

Председатель благодарит Мери за жалобную песню и предполагает, что когда-то её края посетила такая же чума, как та, что сейчас косит все живое здесь. Мери вспоминает, как пела она в хижине своих родителей, как они любили слушать свою дочь… Но внезапно в разговор врывается язвительная и дерзкая Луиза со словами, что сейчас подобные песни не в моде, хотя ещё есть простые души, готовые таять от женских слез и слепо верить им. Луиза кричит, что ей ненавистна желтизна этих шотландских волос. В спор вмешивается председатель, он призывает пирующих прислушаться к стуку колес. Приближается телега, нагруженная трупами. Телегой правит негр. При виде этого зрелища Луизе становится дурно, и председатель просит Мери плеснуть ей воды в лицо, чтобы привести её в чувство. Своим обмороком, уверяет председатель, Луиза доказала, что «нежного слабей жестокий». Мери успокаивает Луизу, и Луиза, постепенно приходя в себя, рассказывает, что ей привиделся черный и белоглазый демон, который звал её к себе, в свою страшную тележку, где лежали мертвецы и лепетали свою «ужасную, неведомую речь». Луиза не знает, во сне то было или наяву.

Молодой человек объясняет Луизе, что черная телега вправе разъезжать повсюду, и просит Вальсингама для прекращения споров и «следствий женских обмороков» спеть песню, но не грустную шотландскую, «а буйную, вакхическую песнь», и председатель вместо вакхической песни поет мрачно-вдохновенный гимн в честь чумы. В этом гимне звучит хвала чуме, могущей даровать неведомое упоение, которое сильный духом человек в состоянии ощутить перед лицом грозящей гибели, и это наслаждение в бою - «бессмертья, может быть, залог!». Счастлив тот, поет председатель, кому дано ощутить это наслаждение.

Пока Вальсингам поет, входит старый священник. Он упрекает пирующих за их кощунственный пир, называя их безбожниками, священник считает, что своим пиршеством они совершают надругательство над «ужасом священных похорон», а своими восторгами «смущают тишину гробов». Пирующие смеются над мрачными словами священника, а он заклинает их Кровью Спасителя прекратить чудовищный пир, если они желают встретить на небесах души усопших любимых, и разойтись по домам. Председатель возражает священнику, что дома у них печальны, а юность любит радость. Священник укоряет Вальсингама и напоминает ему, как всего три недели назад тот на коленях обнимал труп матери «и с воплем бился над её могилой». Он уверяет, что сейчас бедная женщина плачет на небесах, глядя на пирующего сына. Он приказывает Вальсингаму следовать за собой, но Вальсингам отказывается сделать это, так как его удерживает здесь отчаяние и страшное воспоминанье, а также сознание собственного беззакония, его удерживает здесь ужас мертвой пустоты родного дома, даже тень матери не в силах увести его отсюда, и он просит священника удалиться. Многие восхищаются смелой отповедью Вальсингама священнику, который заклинает нечестивого чистым духом Матильды. Имя это приводит председателя в душевное смятение, он говорит, что видит её там, куда его падший дух уже не достигнет. Какая-то женщина замечает, что Вальсингам сошел с ума и «бредит о жене похороненной». Священник уговаривает Вальсингама уйти, но Вальсингам Божьим именем умоляет священника оставить его и удалиться. Призвав Святое Имя, священник уходит, пир продолжается, но Вальсингам «остается в глубокой задумчивости».

Проходит праздничная трапеза. За столом сидят люди и пируют. Один с них обращается к председателю и говорит об их друге Джексоне. Джексон ранее также сидел и пировал за этим столом, но теперь его стул пуст. Джексон умер. Было предложено почтить его память и выпить за его упокой. Но председатель имел свои взгляды на такие тосты, потому все выпили за Джексона в тишине.

Председатель этого веселья просит одну с женщин, имя ей Мэри, спеть песню её родной Шотландии. Женщина поёт унылую и гнусную песню. Она поёт о том, как её процветающий край стал пустошью в которой была владычицей лишь одна смерть. Героиня этой песни просит уйти любимого с поселения, чтобы он не заразился. И хочет чтобы он вернулся после того, как болезнь пройдёт. В худшем случае они встретятся на небесах.

Председатель благодарит за прекрасную песню и высказывает догадку, что та же чума кости здесь все живое, которая когда-то свирепствовала и в Шотландии. Мэри вспоминает как пела в хижине для родителей. В разговор этих двоих вмешивается Луиза с язвительными замечаниями по отношению к песне. Она говорит, что сейчас таких песен никто не поёт, потому как они давно не в моде. Луиза кричит, что лишь простушка может растрогать мужчин подобными песнями. Ей ненавистен цвет волос шотландских девушек. Председатель прерывает их спор и предлагает послушать стук приближающейся повозки. К ним все ближе подъезжает телега с трупами, которой правит негр. Луизе становится плохо от этого зрелища.

Председатель предлагает Мэри плеснуть воды в лицо Луизе, дабы привести её в чувства. Тем, что Луиза упала в обморок, она доказала свою слабость. Мэри пытается успокоить очнувшуюся Луизу, а та рассказывает о кошмаре. Находясь в обмороке, ей привиделся чернокожий демон, который пел заунывные песни и вёз множество трупов на телеге. Ей не понять: сон это или явь. Луизе разъясняют, что телега может ездить везде.

Чтобы прекратить споры и предотвратить женские обмороки, председатель просит одного мужчину спеть веселую заводную песню. Но мужчина поёт протяжный гимн чуме. В нем восхваляется величие свирепствующей чумы, которая даёт почувствовать человеку особое наслаждение. Пока председатель поет, к ним приходит священник. Он обвиняет их в кощунстве и говорит, что этот пир не должен тревожить тишину умерших. Он заклинает их страшной небесной карой прекратить пир и разойтись по домам. Но молодые люди высмеивают его.

Священник напоминает председателю вспомнить, как он бился над трупом матери недавно. Он зовёт его за собой, но Вальсингам остаётся и парирует слова священника. Все в восторге от его стойкости и смелых слов. Даже дух Матильды, его жены, не смог его увести оттуда. Кто-то говорит, что Вальсингам сошёл с ума. Священник уходит, а председатель остаётся. Вальсингам находится в глубокой задумчивости.

В рассказе показано как разные люди преодолевают горе и смотрят смерти в глаза. Одни пытаются забыться, другие молятся, а последние смело ждут своей участи. Когда смерть неумолимо близка необходимо смеяться и смело ожидать её, не робея - такая мораль данного рассказа.

Картинка или рисунок Пир во время чумы

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

• Краткое содержание сказки Гуси-лебеди

  Отправляются родители на работу и наказывают старшей дочери, чтобы присматривала за младшим братом. - За это мы привезём тебе сладких пряников и обновку из города.

Пир во время чумы (Из Вильсоновой трагедии: The city of the plague) Трагедия (1830)

На улице стоит накрытый стол, за которым пируют несколько молодых мужчин и женщин. Один из пирующих, молодой человек, обращаясь к председателю пира, напоминает об их общем друге, веселом Джексоне, чьи шутки и остроты забавляли всех, оживляли застолье и разгоняли мрак, который теперь насылает на город свирепая чума. Джексон мертв, его кресло за столом пусто, и молодой человек предлагает выпить в его память. Председатель соглашается, но считает, что выпить надо в молчании, и все молча выпивают в память о Джексоне.

Председатель пира обращается к молодой женщине по имени Мери и просит ее спеть унылую и протяжную песню ее родной Шотландии, чтобы потом вновь обратиться к веселью. Мери поет о родной стороне, которая процветала в довольстве, пока на нее не обрушилось несчастье и сторона веселья и труда превратилась в край смерти и печали. Героиня песни просит своего милого не прикасаться к своей Дженни и уйти из родимого селения до той поры, пока не минет зараза, и клянется не оставить своего возлюбленного Эдмонда даже на небесах.

Председатель благодарит Мери за жалобную песню и предполагает, что когда-то ее края посетила такая же чума, как та, что сейчас косит все живое здесь. Мери вспоминает, как пела она в хижине своих родителей, как они любили слушать свою дочь... Но внезапно в разговор врывается язвительная и дерзкая Луиза со словами, что сейчас подобные песни не в моде, хотя еще есть простые души, готовые

таять от женских слез и слепо верить им. Луиза кричит, что ей ненавистна желтизна этих шотландских волос. В спор вмешивается председатель, он призывает пирующих прислушаться к стуку колес. Приближается телега, нагруженная трупами. Телегой правит негр. При виде этого зрелища Луизе становится дурно, и председатель просит Мери плеснуть ей воды в лицо, чтобы привести ее в чувство. Своим обмороком, уверяет председатель, Луиза доказала, что «нежного слабей жестокий». Мери успокаивает Луизу, и Луиза, постепенно приходя в себя, рассказывает, что ей привиделся черный и белоглазый демон, который звал ее к себе, в свою страшную тележку, где лежали мертвецы и лепетали свою «ужасную, неведомую речь». Луиза не знает, во сне то было или наяву.

Молодой человек объясняет Луизе, что черная телега вправе разъезжать повсюду, и просит Вальсингама для прекращения споров и «следствий женских обмороков» спеть песню, но не грустную шотландскую, «а буйную, вакхическую песнь», и председатель вместо вакхической песни поет мрачно-вдохновенный гимн в честь чумы. В этом гимне звучит хвала чуме, могущей даровать неведомое упоение, которое сильный духом человек в состоянии ощутить перед лицом грозящей гибели, и это наслаждение в бою - «бессмертья, может быть, залог!». Счастлив тот, поет председатель, кому дано ощутить это наслаждение.

Пока Вальсингам поет, входит старый священник. Он упрекает пирующих за их кощунственный пир, называя их безбожниками, священник считает, что своим пиршеством они совершают надругательство над «ужасом священных похорон», а своими восторгами «смущают тишину гробов». Пирующие смеются над мрачными словами священника, а он заклинает их Кровью Спасителя прекратить чудовищный пир, если они желают встретить на небесах души усопших любимых, и разойтись по домам. Председатель возражает священнику, что дома у них печальны, а юность любит радость. Священник укоряет Вальсингама и напоминает ему, как всего три недели назад тот на коленях обнимал труп матери «и с воплем бился над ее могилой». Он уверяет, что сейчас бедная женщина плачет на небесах, глядя на пирующего сына. Он приказывает Вальсингаму следовать за собой, но Вальсингам отказывается сделать это, так как его удерживает здесь отчаяние и страшное воспоминанье, а также сознание собственного беззакония, его удерживает здесь ужас мертвой пусототы родного дома, даже тень матери не в силах увести его отсюда, и он просит священника удалиться. Многие восхищаются смелой отповедью Вальсингама священнику, который заклинает нечестивого чистым духом Матильды. Имя это приводит председателя в душевное смятение, он говорит, что видит ее там, куда его падший дух уже не достигнет. Какая-то женщина замечает, что Вальсингам сошел с ума и «бредит о жене похороненной». Священник уговаривает Вальсингама уйти, но Вальсингам Божьим именем умоляет священника оставить его и удалиться. Призвав Святое Имя, священник уходит, пир продолжается, но Вальсингам «остается в глубокой задумчивости».