Боевые действия на украинских землях в годы Первой мировой войны Украинские земли стали одним из основных театров ведения боевых действий между Австро-Венгрией и Российской империей. Именно здесь проходил Юго-Западный фронт длиной более 400 км, полевое управление

В начале XX века Британская империя занимала ведущее место в мировой экономике и политике, была крупнейшей колониальной империей. первая мировая война коренным образом изменила европейский расклад.

По итогам войны рухнули четыре империи. Увеличилась роль США в мировой политике и экономике.

Какие же изменения произошли в величайшей империи мира?

Великобритания в 20- е годы XX века

По итогам 1 мировой войны Великобритания оказалась в стане стран-победительниц.

Казалось, она решила все цели, ставившиеся перед войной: побежден основной соперник на европейской и мировой арене – Германия, в России (другом сопернике) свергнуто самодержавие и страна погрузилась в омут революций и гражданской войны.

Но война не прошла даром и для Британии. Большие людские потери (около 760 тыс.), экономике так же был нанесен значительный ущерб (на уровень 1913 г. Великобритания вышла только к 1929 г.). Вырос государственный долг Британии (основным заемщиком стали финансовые круги США).

Из-за необходимости увеличения выпуска военной продукции ряд производств открывались в колониях и доминионах, что привело к росту их экономической самостоятельности от метрополии.

Во время войны сформировалось объединение британских промышленных и финансовых кругов – Федерация британской промышленности, ставшая крупнейшей монополией и стремившаяся к полному контролю над правительством.

Попытки переложить трудности восстановления экономики на плечи трудящихся привели к массовым протестам, забастовкам. Выросло значение и численность профсоюзов.

На волне протестных акций возрос политический вес партии лейбористов.

Изменения в политической системе Великобритании

В этот период снижается авторитет либеральной партии (находившейся у власти практически 100 лет), её место в двухпартийной системе основных партий заняли лейбористы, таким образом, основными партиями, ведущими борьбу стали: консервативная и лейбористская.

Консервативная партия выражает интересы, прежде всего, крупного капитала и землевладельцев.

Лейбористская партия является партией социал-демократического направления, опирается на профсоюзы (тред-юнионы), выражает интересы трудящихся без изменения политической системы страны.

В 30 годы возрастает роль главы правительства (премьер-министра) и полномочия монарха все более сводятся к представительским функциям.

Право монарха на назначение председателя правительства было ограничено тем, что теперь он мог назначить его из рядов партии победившей на выборах в нижнюю палату парламента – палату общин. Право монарха на роспуск парламента нивелируется тем, что он не имеет возможности распустить правительство.

В 1918 г. избирательное право получило все мужское население старше 21 года и женское старше 30 лет.

В 1929 г. в период нахождения у власти лейбористов, женщины были уравнены в правах с мужчинами.

Внутренняя и внешняя политика в межвоенный период

В период между мировыми войнами обострились противоречия между доминионами (по факту независимыми государствами в составе Британской империи) и центральной властью. Выросшая за время войны экономика доминионов позволяла им требовать большей самостоятельности.

Воспользовавшись ослаблением Британии в 1919 г. в Ирландии вспыхнула война за независимость, завершившаяся в 1921 г. созданием ирландского свободного государства, получившего права доминиона, и Ольстера (или Северной Ирландии), оставшегося в составе Британского государства.

В 1926 г. доминионы (Канада, Австралийский союз, Новая Зеландия, Южно-Африканский Союз) актом правительства получили самостоятельность в ведении внутренней и внешней политики, при сохранении признания власти британской короны.

В 1931 г. фактическая независимость доминионов была закреплена в Вестминстерском статуте, где признавалось их права на суверенитет, но и закреплялась их обязанность по защите метрополии.

Первой отказавшейся от статуса доминиона в 1939 г. страной стала Ирландия, принявшая Конституцию, установившую президентскую республику.

В 20-30 годы зародилось движение за независимость в Индии.

И хотя сохранение влияния в основных подконтрольных территориях являлось основной задачей правительств, Великобритания продолжала играть основную роль на европейском и азиатском театрах.

В период с 1917 по 1941 г. одним из ведущих направлений британской политики было противодействие распространению социализма и влияния СССР в Европе и Азии.

Великобритания и её доминионы направили свои военные силы на российский север, Балтику, Закавказье. Прямое военное противостояние продолжалось до июля 1920г. Вторым направлением вмешательства в дела России было направление военной помощи белогвардейским силам, отрядам басмачей в Средней Азии.

Неудача в военном противостоянии, а также попытка вернуть российский рынок привели к заключению в 1921 г. торгового соглашения.

В 1923 г. произошло столкновение интересов Великобритании и Советского Союза в Средней Азии, приведшее к направлению в адрес СССР ноты английского правительства, известной как «нота Керзона». Советское правительство пошло на ряд уступок, и, хотя это не устраивало Великобританию, в английском правительстве не стали обострять отношения. В 1924 г. были установлены дипломатические отношения между СССР и Великобританией.

В дальнейшем английско-советские отношения прошли через несколько кризисов:

В 1927 г. – разрыв дипломатических отношений (восстановленных в 1929 г.);

в 1939 г. – Англия поддержала Финляндию в советско-финляндском военном конфликте.

Всемирный экономический кризис начала 30- х годов, постепенное ослабление позиций метрополии в колониальной империи не позволили провести активную политику по противодействию усиления нацистской Германии.

В период с 1933 по 1939 г.г. английское правительство не противодействовало изменению статуса Рейнской демилитаризованной зоны, программе вооружения Германии.

В итоге, когда нацистская Германия присоединила к себе Австрию, правящие круги Великобритании стали проводить политику уступок нацистам. Этому способствовала поддержка Германии рядом представителей политических элит Англии.

Вершиной уступок стало признание присоединения к Германии ряда чехословацких земель, а затем и полного расчленения Чехословакии в 1938 г.

3 сентября 1939 г. после нападения Германии на Польшу Великобритания объявила войну Германии. С этого момента произошло перерастание военного конфликта между двумя странами в мировую.

В 1940 г. пост премьер-министра Великобритании занял У. Черчилль, ставший символом борьбы английского народа с агрессором.

Таким образом, в период после 1 мировой войны произошло ослабление роли Великобритании в мировой политике и экономике. Фактически эти годы стали годами превращения Британии из супердержавы в обычную страну, ведущую свою политику в русле политики новой супердержавы - США.

Британия окончила в рядах стран-победительниц, но оказалась страной-должником. Единственной выгодой для Британии стало обретение новых колоний.

На очередных выборах 1918 года либералы, около 100 лет правившие Англией, разделились на два лагеря. Часть из них примкнула к лейбористам, и лейбористы стали ведущей партией. Другая часть составила коалицию с консерваторами и добилась победы. Пост премьер-министра занял Дэвид Ллойд-Джордж.

Летом 1917 года Англия предоставила трем доминионам – Канаде, Австралии и Южно-Африканскому Союзу статус автономных государств в составе Британской империи. В 1923 году они получили право заключать договоры с зарубежными странами. В 1931 году был принят Вестминстерский статут “О доминионах”. Так доминионы получили полную свободу во внутренней и внешней политике. Вестминстерский статут сформировал правовые основы Британского Содружества Наций.

После народ Ирландии образовал партию “Шинн Фейн” и продолжил борьбу с Англией. Победившие на выборах 1918 года ирландские депутаты создали в Дублине независимый парламент, а президентом избрали лидера партии “Шинн Фейн” Де Велерна. Попытка Англии силой оружия подчинить Ирландскую Республику оказалось неудачной. По англо-ирландскому договору, подписанному 6 декабря 1921 года, Ирландия была объявлена британским доминионом под названием “Независимое Ирландское государство”.

После в 1922 году политика коалиционного правительства Ллойд- Джорджа потерпела крах, и он подал в отставку. На ноябрьских выборах победили консерваторы. Но и они в 1923 году подали в отставку. На следующих выборах победили лейбористы, и в 1924 году было образовано первое лейбористское правительство во главе с Рамсеем Макдональдом. Правительство Макдональда приступило к строительству домов для рабочих, сокращению таможенных пошлин, улучшению системы страхования по безработице, но многое из предвыборных обещаний сделано не было. Поэтому рабочие были недовольны, и в октябре 1924 года было сформировано консервативное правительство С. Болдуина.

Разразившийся кризис в угольной промышленности шахтовладельцы решили преодолеть путем сокращения заработной платы и увеличения рабочего дня. Недовольным рабочим они угрожали локаутом (закрытием предприятий и увольнением рабочих). В знак солидарности с рабочими федерация профсоюзов шахтеров и железнодорожники выступили против шахтовладельцев. Локаут отменили. Но 4 мая 1926 года Генеральный Совет тред- юнионов объявил в стране всеобщую забастовку. После того как правительство 11 мая приняло закон о забастовках, Генеральный Совет призвал рабочих прекратить забастовку. Но рабочие продолжили забастовку и столкновения с полицией. Наивысшей точкой противостояния стало принятие в 1927 году закона о конфликтах в промышленности и о профсоюзах. Этим законом были запрещены всеобщие забастовки, которые могли воздействовать на правительство. Неудачная внешняя и внутренняя политика консерваторов обусловила победу лейбористов на выборах 1929 года. Под руководством Р. Макдональда было создано второе лейбористское правительство (1929 г.).

Мировой экономический кризис 1929-1933 годов особенно тяжело отразился на Англии в 1932 году. Второе лейбористское правительство с 1929 года предпринимало меры борьбы с кризисом, но в августе 1931 года вынуждено было уйти в отставку. Р. Макдональд создал Национальное правительство из лейбористов, консерваторов и либералов.

Когда Национальное правительство стало осуществлять рекомендации комиссии Мея, возникло недовольство, и осенью 1931 года национальное правительство провело внеочередные выборы. И в этот раз победила коалиция консерваторов и либералов и правительство вновь возглавил лейборист Р. Макдональд. Национальное правительство во внешней политике взяло курс на сближение с фашистской Германией и милитаристской Японией. В 1935 году национальное правительство подало в отставку. Консерваторы создали новое правительство во главе с С. Болдуином. В 1937 году на смену правительству С. Болдуина пришло правительство Н. Чемберлена. Чемберлен пытался ослабить англо-германские противоречия путем уступок фашистской Германии. Двуличная политика английского правительства накануне

Этот поворот России, ее своеобразное "возвращение в Европу" неожиданно для многих - получил одобрение в Лондоне. Да, с 1714 года Британией правила германская (ганноверская) династия, но никогда при дворе Святого Джеймса не говорили по-немецки. Но стоило немцам принять программу строительства океанского флота, и Лондон задумался над рациональностью своей "блестящей изоляции" в мире, где тевтонское самоутверждение стало грозить оттеснением Британии с мировых позиций. Столетнее русско-британское соперничество начинает терять свое значение. Англичане уже не верят в то, что русские казаки отнимут у них "жемчужину британской короны" - Индию. (Японцы указали на предел расширения российского влияния в Азии). В то же время Германия самоуверенно и самонадеянно начинает осуществлять программу строительства военно-морского флота, способную завершить период военно-морского доминирования Британии на океанских просторах. Германская промышленность заставляет Британию покончить с системой "фритреуда" и начать новый этап, характерный целенаправленной государственной защитой своей национальной промышленности.

Оканчивается почти вековой период страха и антипатии Лондона в отношении России. В правительство - в частности, в Форин-офис - приходит невиданная прежде плеяда сторонников сближения с Россией, уверенная в возможности европейского прогресса крупнейшей континентальной страны. Английский историк А. Тойнби отразил новую уверенность правящих кругов своей страны в том, что будущее России связано с либерализацией ее политической системы и последующим вхождением в семью европейских народов. "Главным препятствием на пути установления самоуправления в России, - пишет Тойнби, - является краткость ее истории. Во-вторых, едва ли меньшим по значимости препятствием является безграничность ее территориальных просторов. До создания средств современной связи энергичный абсолютизм казался единственной силой, способной держать вместе столь широко разместившуюся людскую массу. Ныне телеграф и железные дороги займут место "сильного правительства" и отдельные индивидуумы получат возможность своей самореализации".

Достигнув пика могущества, владея четвертью земной суши, Британия превратилась к началу XX века в охранителя мирового статус-кво. Глобальной задачей имперского Лондона стало предотвращение резких перемен, а в случае их неизбежности - придания им упорядоченного характера. Это почти автоматически противопоставило Англию главной покушающейся на существующее соотношение сил в мире державе - Германии. Дух, который владел Германией, может быть лучше всего выражен адмиралом Тирпицем, чьи превосходные мемуары дают картину постепенного раскола Европы. Мощь, по Тирпицу, всегда предшествует Праву. Великие народы создает лишь стремление к властвованию. В начале века Германия устремилась по этому пути. Более ясно, чем в мемуарах, Тирпиц излагает эти идеи в изданных им "Политических документах" (особенно в первом томе - "Созидание германского мирового могущества").

В 1898 году руководство "Гамбургско-американской компании" (ГАПАГ) донесло до сведения императора Вильгельма II, что "укрепление военно-морского флота необходимо для благополучия Германии". Через два года президент крупнейшей германской мореходной компании ГАПАГ А. Даллин начинает защищать ту идею, что "флот является воплощением национальной цели "великой Германии" и ее имперской мощи… В жестокой борьбе наций за свет и воздух имеет значение только мощь… Германия имеет несравненную наземную армию, но за морями только военные корабли могут заставить относиться к ней с уважением. Без помощи мощного флота, чья основа должна состоять из линейных кораблей, Германия лишена реальной силы даже против самых маленьких и экзотических стран".

В Лондоне стали откровенно опасаться тевтонского всемогущества. Посетивший Германию Черчилль предостерег от недооценки германской военной мощи. Он описывал ее как "ужасную машину, марширующую по 35 миль в день. Эти солдаты оснащены самыми современными видами техники". Особенно ощутимым давление германской силы стало в свете расширения программы строительства германского флота. Это заставило англичан ощутить то, чего в Англии не ощущали примерно 100 лет, - возникновение угрозы национальной безопасности, национальным интересам страны. Главным результатом создания Германией сверхмощного флота явилось сближение Британии с Францией и Россией. Начались тайные военно-морские переговоры между французским и британским адмиралтействами.

Во главе английской министерства иностранных дел стоял мрачноватый эксперт либералов во внешней политике - Эдвард Грей, вдовец, недавно похоронивший свою жену, пятидесятилетний одинокий человек. Никто не знал о его личных мучениях - он медленно терял зрение (осенью 1913 г. он прекратил играть в теннис, поскольку уже не видел мяча). Напряжение во внешней политике росло буквально с каждым днем, и Грей мобилизовал все свое мужество, читая телеграммы и беседуя с послами. Три адреса владели безусловным приоритетом над прочими: Бьюкенен в Петербурге, Гошен в Берлине, Берти в Париже. Холдейн делал все что мог, чтобы помочь товарищу: у дверей его спальни сидел слуга с инструкциями складывать письма для сортировки в особый ящик. Утром Грей получал только экстренную корреспонденцию. Его политику можно охарактеризовать такой его фразой: "Стоять в стороне означает согласиться на доминирование Германии, подчинение ей Франции и России, изоляцию Великобритании. В конечном счете Германия завладеет всем континентом. Как она использует это обстоятельство в отношении Англии?"

На британских верфях закладывают линейные корабли невиданной доселе мощи - дредноуты. Но Берлин отвечает принятием колоссальной военно-морской программы, которая в условиях резкого обновления технологии (что создало ситуацию "чистого листа" в морском строительстве) грозит низвергнуть владычицу морей с ее трона.

Всего через два дня после прихода к власти в 1902 году либерального правительства новый министр иностранных дел Британии - сэр Эдвард Грей принял русского посла Бенкендорфа и указал, что политика его правительства будет направлена на сближение с Россией. Через несколько дней, в своей первой речи в качестве премьер-министра сэр Генри Кемпбелл-Баннсрман заявил аудитории в Альберт-холле, что его правительство "испытывает в отношении России исключительно теплые чувства".

Еще несколько лет назад такой союз был немыслим. В частной обстановке королева Виктория характеризовала царя Александра III как "варвара, азиата и тирана", а британская военная мощь противостояла России по всему мировому периметру. Повторим: именно военно-морская программа Германии, впервые за сто лет бросившая вызов британскому морскому преобладанию в мире, создала объективные предпосылки для сближения России с Британией.

Не забудем, что Англия в огромной степени зависела от подвоза товаров из-за морей (скажем, ввозилось две трети продовольствия). Английские торговые корабли составляли половину мирового торгового флота. Понятно, что военно-морской флот Великобритании, крупнейший в мире, был главным орудием ее мировой дипломатии. Только флот мог защитить Британские острова от вторжения, только флот мог переместить вооруженные силы на континент. Как писал в это время Черчилль, "на британских военных кораблях плавают мощь, величие и сила Британской империи. На протяжении всей нашей истории жизнеобеспечение и безопасность нашего верного, трудолюбивого и активного населения зависели от военно-морского флота. Представьте себе, что военные корабли Британии скрылись под поверхностью моря - и через несколько минут, полчаса максимум, все состояние дел на мировой арене изменится. Британская империя будет развеяна как мечта, как сон; каждое изолированное английское владение на земле будет подорвано; могущественные провинции империи настоящие империи сами по себе - станут неизбежно уходить на собственную дорогу исторического развития, и контроль над нами неизбежно ослабится, довольно скоро они превратятся в добычу других; Европа же сразу попадет в железные объятия тевтонов".

По поводу последнего в специальном меморандуме Черчилля комитету имперской обороны говорилось: "Общий характер создания германского флота показывает, что он предназначен для агрессивных наступательных действий самого широкого диапазона в Северном море и в Северной Атлантике… Особенности постройки германских линкоров ясно указывают на то, что они предназначены для наступательных действий против флота противника. Они не имеют характеристик крейсерского флота, который мог бы защищать их торговлю по всему миру. Немцы готовятся в течение многих лет и продолжают готовиться для гигантского испытания мощи".

В 1911 году кайзер и адмирал Тирпиц убедили канцлера Бетман-Гольвега провозгласить своей целью достижение соотношения германского флота к британскому 2:3. "Примут они это соотношение или нет - неважно", - писал Вильгельм II. В британском обществе еще теплилась надежда, что с немцами можно договориться. О наличии этой надежды говорит посылка в германскую столицу в начале 1912 года военного министра Холдейна, единственного британского министра, говорившего по-немецки и окончившего университетский курс в Геттингене. Он казался самой подходящей фигурой для поисков компромисса - известным было его увлечение германской философией. В военном министерстве о Холдейне говорили как о "Шопенгауэре среди генералов". К тому же он был выдающимся министром: если он не сумеет договориться с немцами, значит эта задача не по плечу никому. Он привез с собой ноту британского кабинета: "Новая германская военно-морская программа немедленно вызовет увеличение британских военно-морских расходов… Это сделает переговоры трудными, если не невозможными". Канцлер Бетман-Гольвег задал Холдейну главный вопрос: "Будет ли Англия нейтральной в случае войны на континенте?" Холдейн подчеркнул, что Лондон не может допустить второго крушения Франции, равно как Германия не может позволить Англии захватить Данию или Австрию. Если Германия создаст третью эскадру, Англия противопоставит им пять или шесть эскадр. "На каждый новый заложенный германский киль мы ответим двумя своими". На следующий день адмирал Тирпиц впервые - и единственный раз в своей жизни - беседовал с британским министром. Он сидел по левую руку от Холдейна, а кайзер Вильгельм - по правую. Вильгельм зажег британскому министру сигару. Тирпиц предложил соотношение 3:2 - три британских линкора против двух германских, добавив, что британский принцип равенства двух нижеследующих флотов "с трудом воспринимается Германией". Холдейн вежливо, но твердо напомнил, что Англия - островная держава. После трехчасовой дискуссии стороны сделали некоторые уступки.

Больше всех в Берлине волновался французский посол Жюль Камбон: самый большой германофил британского кабинета вел критические по важности переговоры. Верит ли он в "антант" или начинает "детант"? Холдейн постарался его успокоить: Британия не проявит нелояльности по отношению к Франции и России.

7 февраля 1912 года, когда Холдейн еще вел переговоры в германском министерстве иностранных дел на Вильгельмштрассе, Черчилль прочел речь кайзера на открытии сессии рейхстага. Он отправлялся в Глазго и на вокзале купил вечернюю газету. Одна фраза кайзера высвечивалась ярко: "Моей постоянной заботой является поддержание и укрепление на земле и на море нашей мощи для защиты германского народа, у которого всегда достаточно молодых людей, чтобы взять в руки оружие".

Через два дня Черчилль выступил в Глазго: "Британский военно-морской флот для нас абсолютная необходимость, в то же время с некоторой точки зрения германский военно-морской флот - это больше дело роскоши".

На этот раз Черчилль стремился ни у кого не оставить ни малейших сомнений: "Этот остров никогда не испытывал и никогда не будет испытывать нужды в опытных, закаленных моряках, выросших на море с детского возраста… Мы будем смотреть в будущее так же, как на него смотрели наши предки: спокойно, без высокомерия, но с твердой несгибаемой решимостью".

Кайзер немедленно получил текст речи Черчилля. В переводе была допущена еле заметная неточность: слово "роскошь" было переведено по-немецки как "люксус", что имело несколько другой оттенок и означало примерно то, что в английском языке эквивалентно понятиям "экстравагантность" и "самоуверенность". Как сообщали Черчиллю, во всей Германии слово "люксус" передавалось из уст в уста.

Кайзер, приглашавший Черчилля в качестве своего почетного гостя на маневры и за свой стол, на этот раз был взбешен - у него было чувство, что его предали. Но Черчиллю была важнее реакция премьер-министра Асквита и тех лиц, которые определяли британскую политику, - а они-то одобрили речь в Глазго. Премьер Асквит заявил, что хотя выбор слов, сам язык речи первого лорда адмиралтейства может быть и не совсем удачен, но он сделал "откровенное заявление об очевидной истине". Настроение кабинета в пользу Черчилля укрепилось еще больше после возвращения лорда Холдейна из Берлина, подтвердившего, что "речь в Глазго не ослабила нас. Напротив, она принесла нам пользу". Узкому кругу правящих деятелей Британии лорд Холдейн сообщил, что император Вильгельм, канцлер Бетман-Гольвег и создатель германского флота гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц готовы приостановить военно-морскую гонку лишь при одном условии: если Англия поклянется соблюдать нейтралитет в случае войны между Германией и Францией. Английский эмиссар пришел к заключению, что "если партия воины окончательно возобладает в Берлине, Германия будет стремиться не только к сокрушению Франции или России, но к доминированию во всем мире". В Германии отсутствует понимание такого факта, что Англия настолько же чувствительна в вопросе о военно-морских вооружениях, как Франция в вопросе о потерянных в 1871 году провинциях Эльзасе и Лотарингии. К тому же рейх наводнен шовинистической литературой. На стенах домов висят плакаты: "Англия - это враг", "Предательский Альбион", "Британская опасность", "Англия намеревалась напасть на нас в 1911 году". Лорду пришлось вспоминать слова Бернарда Шоу по поводу немцев: "Эти люди испытывают лишь презрение в отношении к здравому смыслу". Холдейн полагал, что на кайзера оказала влияние книга американского военно-морского теоретика Альфреда Мэхена "Влияние морской мощи на историю", которая привела его к выводу, что его империя не будет подлинно великой, пока не достигнет преобладания на морях. Вильгельм II, собственно, и не скрывал своих замыслов: "Мы приведем Англию в чувство только создав гигантский флот. Когда Англия смирится с неизбежным, мы станем лучшими в мире друзьями".

Подобная логика, возможно, убеждала Вильгельма и его окружение, но она вызывала ярость в британском правящем классе.

Доклад Холдейна Черчилль выслушал с каменным лицом и мрачно заметил, что военный министр лишь подтвердил его худшие опасения. Он напомнил кабинету, что реализация новой германской военно-морской программы даст адмиралу Тирпицу новую эскадру. В апреле 1912 года Черчилль думал о следующем: "Наверное, это почти невозможно для Германии с ее превосходными армиями и воинственным населением, способным защитить свою землю от любых пришельцев, расположенную внутри континентального массива с дорогами и коммуникациями во все стороны, понять чувства, с которыми на таком островном государстве, как Британия, расценивают постоянное и неукротимое наращивание конкурирующей военно-морской мощи высшего качества. Чем больше мы восхищаемся удивительной работой, направленной на быстрое создание германской военной мощи, тем сильнее, глубже и более настороженными становятся эти чувства".

Программа, принятая в мае того года рейхстагом, предполагала формирование к 1920 году пяти боевых эскадр, в числе которых были бы три эскадры дредноутов (двадцать четыре корабля) и одиннадцать тяжелых крейсеров с общим персоналом моряков в 101 тысячу человек. Черчилль воспринимал своей жизненной задачей "ответить на этот вызов". Фишеру он писал: "Ничто не охладит Германию более, чем убедительные доказательства того, что в результате ее нынешних и будущих усилий она все еще будет безнадежно позади нас в 1920 году".

Основой мощи флота стали пять линкоров класса "Королева Елизавета", вооруженных пятнадцатидюймовыми орудиями. Возник радикальный по важности вопрос: твердое или жидкое топливо? Все говорило в пользу нефти, но было одно "но": в Англии было много угля, но не было нефти, переход на жидкое топливо означал еще большую зависимость от заморских поставок. Одним из решающих обстоятельств было то, что флот США уже переходил на жидкое топливо. Чтобы иметь необходимые гарантии, британское правительство в 1914 году купило контрольный пакет Англо-Иранской нефтяной компании.

Первый лорд адмиралтейства хотел сосредоточить все главные свои корабли у берегов Германии. Собственно, Фишер уже начал этот процесс, когда в 1904 году вывел линейные корабли из китайских морей и североамериканских вод. Теперь следовало подтянуть к гаваням Англии дредноуты из Средиземного моря. Правивший Египтом Китченер настойчиво предупреждал, что уход британского флота приведет к потере Египта, Кипра и Мальты, а в конце концов - к ослаблению британских позиций в Индии, Китае, всей юго-восточной Азии. Встретив сопротивление, Черчилль обнажил свое стратегическое кредо: "Мы не сможем удержать Средиземноморье и гарантировать здесь наши интересы до тех пор, пока не обеспечим решения в Северном море… Было бы глупо потерять Англию, чтобы сберечь Египет. Если мы победим в большой битве на решающем театре, мы сможем потом наверстать все упущенное. Если же мы потерпим поражение здесь, для нас не будет "потом". Средиземноморье не является "жизненной артерией империи". Если это необходимо, припасы можно доставлять вокруг мыса Доброй Надежды. Фокус скрещения мировых сил Северное море. После окончания программы строительства большого флота можно будет послать восемь дредноутов в Средиземное море. В июле 1913 года Черчилль пообещал палате общин, что грядущие месяцы увидят самое большое строительство в истории британского флота: "Один торпедный катер в неделю… Один легкий крейсер каждые тридцать дней… один супердредноут каждые сорок пять дней".

Но даже лучшие умы не могли себе представить характер грядущего конфликта. Достоверно известно, что главный военный талант Франции маршал Жоффр категорически отказывался пользоваться телефоном. Самый примечательный английский генерал первого этапа мировой войны фельдмаршал Хейг считал пулемет "оружием, которое незаслуженно пользуется высоким авторитетом". Придет время - и оба они горько пожалеют о своих суждениях. Один из парадоксов того времени - лучшая мортира англичан была дважды отвергнута военным министерством и позднее взята на вооружение британской армии лишь по личному распоряжению Д. Ллойд Джорджа (который достал деньги на ее производство у индийского махараджи). Генерал Китченер - национальный герой Англии - считал танк "игрушкой". Восходящая звезда британского флота адмирал Джелико не сумел предугадать значимость подводных лодок и не создал надежной обороны от них на стоянках британского флота. Да что там подводные лодки! Будущие военные гении не видели никакого смысла в авиации. В 1910 году генерал Фердинанд Фош (впоследствии генералиссимус) говорил французским офицерам, что нет ничего более смехотворного, чем идея использования самолетов в военное время: авиация на войне "не более, чем спорт".

В 1910 году Черчилль вручил чек на 10 тыс. фунтов двум авиаторам, которые взлетели на Ньюфаундленде и приземлились в Ирландии. Черчилль покровительствовал офицерам, которые выдвигали "сумасбродные" идеи, и особенно тем, которые оказались пионерами военно-морской авиации. Он основал военно-морскую службу, перед которой ставил задачу "защиты с воздуха военно-морских гаваней, нефтяных хранилищ и прочих уязвимых объектов". Настойчивость Черчилля сделала Англию первой страной, вооружившей самолет пулеметом и торпедой. Считая своим долгом опробовать новое оружие, Черчилль впервые поднялся в воздух в 1912 году, и после этого авиационные полеты стали неотъемлемой частью его жизни. Он позаботился о том, чтобы военно-морские самолеты могли служить не только в качестве разведчиков, но и бросать бомбы. В 1913 году Британия создала первый в мире авианосец - "Гермес". К началу войны королевские военно-морские силы имели почти сотню самолетов, обойдя и другие страны и другие рода войск.

И все же у Черчилля были серьезные опасения в отношении исхода военно-морской гонки с Германией. В апреле 1912 года он предложил немцам "военно-морские каникулы" - период воздержания от закладки новых кораблей. Немцы отвергли эту идею. "Такое соглашение, - сказал Вильгельм II, - было бы естественно только между союзниками". Черчилль опробовал обходный путь достичь договоренности с германскими адмиралами при посредничестве Балина, директора германо-американской пароходной линии. Балин посоветовал Черчиллю посетить Берлин и напрямую обменяться взглядами с адмиралом Тирпицем. Черчилль отказался, зная безусловную приверженность Тирпица идее военно-морского роста Германии. Последняя попытка Черчилля предотвратить надвигающийся конфликт с Германией последовала 24 октября 1913 года, когда он снова предложил приостановить гонку военно-морских вооружений. Неудача этой попытки привела к тому, что дрейф Британии к Антанте стал необратимым.

Немцы недооценили решимость англичан, единство британской элиты в роковых вопросах назревающей политической бури. Они не распознали ее решимости, приняли британскую вежливость за слабость. Германский посол Лихновский подавал премьер-министра Асквита как "бонвивана, неравнодушного к женщинам, особенно молодым и красивым… любящего веселое общество и хорошую кухню… выступающего за взаимопонимание с Германией, относящегося ко всем вопросам с веселым спокойствием". Короля Лихновский считал "не гением, но простым и доброжелательным человеком с большим здравым смыслом". Восхищение Лихновского вызывал сэр Эдвард Грей: "Простота и честность его манер обеспечивают ему уважение даже оппонентов… Его авторитет неоспорим". (Все это говорит лишь о том, что немцы не знали Грея, сыгравшего критическую роль. Пятидесятидвухлетний бездетный вдовец быстро терял зрение. Врачи боялись говорить, что скоро он не сможет читать, - это означало убить его, и рекомендовали полугодичный отдых). О Черчилле Лихновский писал канцлеру Бетман-Гольвегу: "Он приятный и просто гениальный, но очень тщеславен, ему хочется играть блестящую роль… нужно избежать всего, что ранило бы его самолюбие. Я не склонен преувеличивать его влияние на формирование внешней политики правительства. Сэр Эдвард Грей и Асквит считают его слишком импульсивным и переменчивым".

В целом же англичане теряют бойцовские качества. Средний англичанин "либо является членом клуба, либо желает быть им… Британские джентльмены из обеих партий имеют одинаковое образование, оканчивают одни и те же колледжи и университеты, имеют одинаковые увлечения - гольф, крикет, теннис или поло - и проводят уик-энды на природе… Англичане не любят скучных людей, отвлеченные схемы и самодовольных педантов; они любят дружелюбных партнеров". Создавался образ расы на изломе, не способной променять свой покой на сознательные жертвы. Немцы игнорировали трезвый анализ англичан и их решимость. Черчилль так излагал палате общин свое видение обстановки в Европе: "Причины, которые могли бы повести к всеобщей войне, не изменены и часто напоминают нам о своем присутствии. Ни в малейшей степени не ослаблен темп военно-морских и военных приготовлений. Напротив, мы являемся свидетелями того, как в текущем году континентальные державы увеличили расходы на вооружения, превосходя все прежние цифры. Мир вооружается так, как никогда ранее. Все предложения введения ограничений были до сих пор неэффективными".